«Если вычесть из французской революции
«философию», то останется один голодный бунт».
Томас Манн
Как известно, научная истина рождается как ересь, а умирает как заблуждение. Но ересь будущей истины не рождается сама по себе, нужны еретики – люди, обладающие критическим мышлением и способные к творческой экстраполяции исторических достижений на современные проблемы. Еретики в науке – необходимое условие развития самой науки. Другое дело религиозные еретики, которые подвергая вполне оправданному сомнению Божественную Истину, неоправданно возвеличивают ее отдельные элементы, и тем самым создают религиозные ереси. Потому что ересь – это всегда отказ от целостного восприятия Истины и замена или подмена ее отдельных элементов собственными измышлениями.
Даже в научном знании недопустимо подменять или заменять отдельные элементы закона непроверенными гипотезами. Но Божественная Истина, потому и является Истиной, что дана людям Богом. И человеческое сознание не может изменить ее, потому что неспособно понять сущность Бога. Согласно учению святителя Григория Паламы, человеческое сознание способно лишь воспринимать Божественные энергии, которые проявляются в историческом процессе. Однако, история человечества знает немало примеров религиозных ересей, которые формировались под флагами гуманизма, рационализма и просвещения. Идея просвещения масс ради свободы, равенства и братства, стала главной причиной Французской революции, которая не дала ни свободы, ни равенства, ни братства, но залила Францию реками крови. А начиналось все с философии.
Небольшая группа видных ученых и философов, соединившись вокруг Дидро и Д’Аламбера, в течение 20 лет до 1772 года выпускала «Энциклопедию», соединив в ней современные знания. Но главный замысел был в том, что каждый научный вопрос излагался так, чтобы доказать негодность Старого Порядка и отказ от Бога. Энциклопедисты в процессе философских дискуссий пришли к еретическому выводу – свободе и равенству мешает религиозная нравственность. Отмена Бога повлечет за собой отмену религиозной нравственности и сделает людей свободными.
В 1758 году Генеральный Совет Франции принял специальное постановление об энциклопедистах: «С большой горечью мы вынуждены сказать это; нечего скрывать от себя, что имеется определенная программа, что составилось общество для поддержания материализма, уничтожения религии, внушения неповиновения и порчи нравов». Энциклопедия выходила легально, но был организован и «самиздат», в том числе и за рубежом.
Блестящую характеристику злополучному Просвещению и «просветительной», антихристианской и антимонархической деятельности энциклопедистов дал Александр Селянинов в работе «Тайная сила масонства»: «Всемирный успех этой литературы обыкновенно приписывается «знамению времени», или таланту авторов, или высоте проповедуемых идей. Но в то время было много талантливых писателей помимо так называемых «энциклопедистов», а они далеко не пользовались тем шумным успехом… Успех «просветительной литературы» на самом деле зависел от того, что он был ПОДГОТОВЛЕН и ОРГАНИЗОВАН… Рекламу энциклопедистам давали масонские ложи, потому что те принадлежали к масонству и писали под вдохновением лож. Кроме этих псевдофилософских сочинений, в тайных масонских типографиях печаталась масса пасквилей, памфлетов, эпиграмм, анекдотов, которые выходили или без имени автора, или под именем авторов умерших…».
И вся эта компания, начиная с небесталанного Вольтера, затем Дидро, Гельвеция, Гольбаха и кончая озлобленными графоманами, выливала помои на христианскую религию, монархию, национальное самосознание народов, патриотизм, семью и нравственность. Этот шквал ксенофобии стал высокопарно именоваться Просвещением.
Издание 35-томной «Энциклопедии» и её переводов с французского языка на иностранные, было делом заведомо непосильным для, как правило, небогатых философов. Тем более что вслед за первым её изданием тиражом в 30 тысяч экземпляров последовали всё новые её переиздания. И это в то время, когда книги были намного дороже книг, печатающихся сегодня. Когда читательская аудитория была неизмеримо меньшей по сравнению с нынешней. А среди читателей круг людей, интересующихся философией, был, как и в наши дни, совсем небольшим по сравнению с любителями романов и другой развлекательной литературы.
Издатели Энциклопедии имели могучую финансовую подпитку от тех, кто остался по своей скромности за кулисами мировой истории. «Просветители» создали новую идеологию, предложившую своим читателям развёрнутую систему представлений о жизни; систему, имевшую своим источником не господствовавшее ранее Христианство, а деизм, пантеизм, агностицизм или даже материализм в его чистом виде. Вынужденные в борьбе с цензурой маскировать свои истинные взгляды, «просветители» иногда признавали историческую ценность Христианства, но догадливые читатели не обманывались.
Энциклопедисты создали идейную базу для Великой французской революции и других последовавших за ней революций. Переоценить значение этой новой «библии» для дальнейшего хода истории невозможно. Но, как уверяют учёные, даже на солнце есть пятна. Был и в трудах создателей «Энциклопедии» существенный недостаток. В ней не было разработанного и убедительного для всех обоснования государства нового типа, более совершенного по сравнению со всеми бывшими в прошлом и имеющимися в настоящем. И вот что из этого вышло.
В книге В. Г. Ревуненкова «Очерки по истории Великой Французской революции», над которой автор работал тридцать с лишним лет, он сумел создать объективную картину, того, как развивались события Великой Французской революции. Задачей революции было уничтожение прежнего общественного строя ради нового, представлявшегося идеальным воплощением свободы, равенства и братства людей. И надо сказать, что французские революционеры уничтожили прежний строй, залив страну кровью.
26 июля 1790 года один из главных вождей революции, Марат, обратился к народу с таким конкретным предложением: «Пять или шесть сотен отрубленных голов обеспечили бы нам спокойствие, свободу и счастье». Правда, всего через полгода Марат уже пришел к выводу, что для обеспечения всеобщей свободы и счастья этого слишком мало; в декабре 1790 года он писал, что, «возможно, потребуется отрубить пять-шесть тысяч голов, но, если бы даже пришлось отрубить двадцать тысяч, нельзя колебаться ни одной минуты».
Да, вначале могло казаться, что, за исключением сравнительно немногих - 20 тысяч из 20 миллионов людей, обладающих властью и привилегиями, весь народ должен радостно принять новый порядок. Но довольно скоро выяснилось, что это не так. И всего через полтора года пришлось создавать целую систему «революционного правосудия» или, вернее, массового террора, а Марат в издававшейся им газете «Друг народа» стал требовать уже «200 тысяч голов».
«Система революционного правосудия, – пишет В.Г. Ревуненков, – исходила, во-первых, из того, что наказывать следует не только активных врагов революции, но и тех, кто в силу своей темноты и несознательности проявлял безразличие к республиканскому делу. Самой «престижной», если можно так выразиться, была тогда казнь посредством выдающегося революционного изобретения – гильотины. Она, как и другие тогдашние казни, совершалась публично, при большом стечении зрителей, что уже само по себе было жестокой терроризирующей мерой. И только посредством гильотины было публично обезглавлено не менее 17 тысяч человек, среди которых оказались, в частности, величайший ученый той эпохи Антуан Лавуазье и наиболее выдающийся тогдашний французский поэт Андре Шенье.
Погибшие на гильотине – это лишь только очень малая часть казненных, «Гильотина уже не удовлетворяла, продолжает В.Г. Ревуненков, – выводят приговоренных к смерти на равнину и там расстреливают их картечью, расстреливают «пачками» по 53, 68, даже по 209 человек». Были «изобретены» и другие виды массовых казней – например, тысячами людей стали «набивать баржи», которые затоплялись затем в реках на глубоких местах. О брошенных в тюрьмы не приходится и говорить: только «с марта по декабрь 1793 года в тюрьмах оказалось 200 тысяч «подозрительных»», а в августе 1794-го «было заключено не менее 500 тысяч человек».
Несколько фактов. Постановление Генерального Совета Коммуны от 23 ноября 1793 года:
«1. Все церкви и храмы будут немедленно закрыты; 2. Все священники несут персональную ответственность за все волнения, источником которых явятся религиозные убеждения; 3. Всякий, кто потребует открыть храм или церковь, будет арестован».
2 ноября в Конвент явились посланцы Фуше, комиссара «Конвента», впоследствии был министром полиции при Наполеоне, неся с собой 17 ящиков с золотом, серебром и прочей церковной утварью. «Санкюлоты, – явились к вам, чтобы вручить эти реликвии фанатизма. Они попирают ногами кресты и все игрушки попов. Действия Фуше и других комиссаров Конвента в департаментах, изымавших церковное золото, закрывавших храмы, нашли еще более энергичное продолжение в Париже. В Париже отбиралось не только золото и серебро; было предписано «перелить в пушки бронзовые распятия, статуи святых и прочие изображения.
Комиссар Конвента в Нанте Каррье приказал «набивать» заключенными священниками баржи, стоявшие на Луаре; эти баржи отводились на середину Луары и затоплялись. На заседании Конвента 28 ноября 1793 года было оглашено письмо Каррье, в котором говорилось: «Апостол разума просвещает и воодушевляет все умы; предрассудки, суеверия, фанатизм рассеивается перед факелом философии. Мине, прежний епископ, обличил в красноречивой речи ошибки и преступления духовенства и сложил с себя сан священника; пять кюре последовали его примеру… 82 из числа тех, кого мы называем непокорными, были заперты на барже на Луаре; все они погибли в реке». Через две недели Каррье рапортовал, что «Луара поглотила еще 25 священников. Что за революционный поток эта Луара!».
Ненависть к священникам имела, так сказать, отнюдь не «материальную», а собственно «идейную» основу. Это, между прочим, совершенно ясно выразилось в процитированном рапорте комиссара Каррье. Христианство предстает как нечто абсолютно враждебное идее «разумного» устройства совершенного общества, своего рода «земного рая». И все идеологи, ставившие цель создания такого общества, видели в христианстве первейшего своего врага.
Одна из самых чудовищных страниц истории Французской революции – события в северо-западной части Франции – Вандее. Вандейские крестьяне не пожелали, чтобы их загоняли в царство свободы, равенства и братства. И, согласно оценкам различных историков, здесь было зверски убито от 500 до 1 млн. человек.
Затем был создан Комитет общественного спасения. Слово «спасение», конечно, привлекательно, но создание этого «Комитета», основанного сразу же после начала восстания крестьян в Вандее, в апреле 1793 года, означало, прежде всего, следующее: «На смену стихийным народным расправам с дворянами, священниками, «скупщиками», – пишет В.Г. Ревуненков, – пришел «организованный террор», то есть карательная политика, осуществляемая органами государственной власти …».
Марат заявил при образовании «Комитета»: «Только силой можно установить свободу, и пришел момент организовать на короткое время деспотизм свободы». Нельзя не сказать и о том, что руководители этого самого «Комитета» агитировали «за революционную войну» с целью свержения «всех тиранов» и создания единой «всемирной республики», столицей которой должен был стать Париж. Сен-Жюст выражал чрезвычайно широко распространенные настроения: «Мы призваны изменить природу европейских государств. Мы не должны отдыхать до тех пор, пока Европа не будет свободной: ее свобода будет гарантировать прочность нашей свободы». А мы думали, что мировая революция – это изобретение Маркса!
Реализация этой программы была предпринята позже Наполеоном. И за время до Реставрации, с 1792-го по 1815 год, до двух миллионов гражданских лиц были казнены, просто убиты или погибли в застенках, а общее число убитых солдат и офицеров за указанный период выражается в 1,9 млн. человек. В итоге: «Урон был настолько значителен, что французская нация так и не смогла от него оправиться, он явился причиной уменьшения роста населения во Франции на протяжении всех последующих десятилетий».
И все ради свободы, равенства и братства. Так, с еретической идеи освобождения от религиозной нравственности, начинается кровавый террор. Отказ от Божественного добра неизбежно приводит к торжеству зла, какими бы красивыми лозунгами оно не прикрывалось.
Валерий Бухвалов, доктор педагогических наук
