«Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас
философиею и пустым обольщением,
по преданию человеческому,
по стихиям мира, а не по Христу».
(Кол. 2:8)
Славянофильские исследования начались с поиска ответа на вопрос о роли Православия в русском миропонимании и образе жизни. Все члены славянофильской группы вели исторические или культурологические исследования и каждый из них самостоятельным путем пришел к общему выводу – духовными основаниями русских традиций являются православные идеалы, которые и определяют русское миропонимание и нравственные нормы образа жизни. Быть русским, значит смотреть на себя и других сквозь призму православных идеалов, изучать исторический опыт и воплощать в своей деятельности духовно-культурные модели русских традиций.
Вот что писал по этому поводу Иван Васильевич Киреевский в статье «О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России»: «Что касается до моего личного мнения, то я думаю, что особенность России заключается в самой полноте и чистоте того выражения, которое христианское учение получило в ней, - во всем объеме ее общественного и частного быта. В этом состояла главная сила ее образованности, но в этом же таилась и главная опасность для ее развития. Чистота выражения так сливалась с выражаемым духом, что человеку легко было смешать их значительность, и наружную форму уважать наравне с ее внутренним смыслом...» (1).
Все русские формы бытия создавались на протяжении веков путем воплощения православных идеалов в формы организации русской жизни. По другому и быть не могло, ибо основу образования знати и простых людей составляло Священное Писание и Предание. Детей с детства приучали принимать решения для земных вопросов с опорой на евангельские духовные идеалы. Так продолжалось по мнению Киреевского до XVI века.
«В XVI веке, действительно, видим мы, - писал Иван Васильевич, что уважение к форме уже во многом преобладает над уважением духа. Может быть, начало этого неравновесия должно искать еще и прежде; но в XVI веке оно уже становится видимым... В то же время в монастырях, сохранявших свое наружное благолепие, замечался некоторый упадок в строгости жизни...Таким образом, уважение к преданию, которым стояла Россия, нечувствительно для нее самой перешло в уважение более наружных форм его, чем его оживляющего духа. Оттуда произошла та односторонность в русской образованности, которой резким последствием был Иван Грозный и которая через век после была причиною расколов и потом своею ограниченностью должна была в некоторой части мыслящих людей произвести противоположную себе, другую односторонность: стремление к формам чужим и чужому духу» (1).
И это стремление к чужим формам выразится в слепом подражании Западу, перенесении и укоренении на русской почве нигилизма, атеизма и марксизма. По мере отпадения образованного слоя общества от православной духовности, начиная с декабристов, оформляется и во второй половине XIX века нарастает революционное движение, в котором террор станет главным методом. Утверждение богоборческого атеизма как новой идеологии формирует у интеллигенции осознание себя, как вершителей судеб – долой русские традиции, теперь сами интеллигенты будут определять, что и как должно делать для достижения земного счастья. Вместо модернизации традиционных моделей русской жизни они начинают пропагандировать созданные западными философами социальные ереси, воплощение которых невозможно без гражданской войны и массовых репрессий.
Что такое классовая борьба в марксизме? Это теоретическое обоснование массовых репрессий одной части общества, ради светлого и счастливого будущего другой части общества. Вот только светлого и счастливого будущего на ненависти построить невозможно. Счастливое общество то, в котором власти создают условия для смирения греховных страстей на всех этажах социальной иерархии и учат людей жить согласно сказанному Иоанном Кронштадтским: «В довольстве малым – счастье человека». Это не значит жить в бедности, это значит научиться жить при материально необходимом достатке и стремиться к духовному богатству, потому что материальные возможности у многих ограничены, тогда как возможности для духовного возрастания – безграничны. О каком смирении идет речь?
Создатель богословских оснований славянофильства Алексей Степанович Хомяков писал: «Смирение человека, так же как и смирение народа, могут иметь два значения, совершенно противоположные. Человек или народ сознает святость и величие закона нравственного или духовного, которому подчиняет он свое существование; но в то же время признает, что этот закон проявлен им в жизни недостаточно или дурно; что его личные страсти и личные слабости исказили прекрасное и святое дело. Такое смирение велико; такое признание возвышает и укрепляет дух; такое самоосуждение внушает невольно уважение другим людям и другим народам» (2).
В этом случае человек и народ стараются строить свою деятельность с опорой на духовные и нравственные законы своих культурных традиций. Это же относится и к любым попыткам сохранения народа или его части, например, латвийской русской диаспоры, как носителя и хранителя русской культуры. Сохранить себя в качестве культурного субъекта диаспора может в том случае, если будет использовать духовно-культурные модели для сохранения русского самосознания в своей среде. Подобные модели наработаны самой русской историей и особенно успешным опытом парижской, белградской и пражской эмиграций первой половины XX века (3,4).
Опыт требует актуализации и анализа, в процессе которого необходимо создание концепции сохранения русской диаспоры в Латвии и формирование на ее основе русской культурной автономии. Это путь смиренного, постепенного воплощения и укрепления русских традиций. Важный момент – русское самосознание формируется путем сохранения русских традиций, ибо только в них воплощены духовные и нравственные законы русских форм жизни, о которых писал А.С. Хомяков.
К сожалению, этот важный момент до сих пор остается не понятым латвийскими «европейскими русскими». По поводу «европейских русских» Хомяков писал еще в XIX веке следующее: «Но не таково смирение человека или народа, который сознается не только в собственном безсилии, но в безсилии или неполноте нравственного или духовного закона, лежавшего в основе его жизни. Это не смирение, а отречение. Человек разрывает все связи со своей прошедшей жизнью, он перестает быть самим собою; а если он говорит от имени народа, то уже тем самым он от народа отрекается. Принадлежать народу - значит с полною и разумною волею сознавать и любить нравственный и духовный закон, проявлявшийся (хотя, разумеется, не сполна) в его историческом развитии. Неуважение к этому закону унижает неизбежно народ в глазах других народов. Нам случается впадать в эту крайность; но в то же время ошибка наша простительна: это не грех злой воли, а грех неведения. Мы России не знаем» (2).
И нам, представителям латвийской русской интеллигенции также случается впадать в эту крайность – мы плохо знаем духовные и нравственные основания русских традиций, плохо представляем методы и формы сохранения русского самосознания. Не обладая необходимыми историко-культурными знаниями, мы не занимаемся самообразованием и просвещением своих сторонников, а пытаемся сохранить русские культурно-образовательные формы на основе своего субъективного опыта или западной правозащитной концепции, которая дезориентирует людей – вселяет надежды на правовую защиту, которая в большинстве случаев этих надежд не оправдывает.
«Традиция» («traditio») с латинского переводится как «передача», по славянски — «предание». Культурная традиция включает в себя три составные части – духовные идеалы, исторические события и культурные достижения. Духовные идеалы являются основами нравственных законов, которые воплощаются в исторических событиях и культурных достижениях. Каждое новое социально-экономическое и культурное достижение рождается на основе развития предыдущих и, таким образом, происходит развитие национального самосознания и культурных традиций. Развитие общества на основе традиции предполагает, что духовные ценности традиции воплощаются в новые культурные и социально-экономические достижения, происходит развитие духовно-культурных моделей традиций, расширение поля смыслов русского духа (1,2).
Историческая миссия русского самосознания – хранить истину Божественного Откровения, что несовместимо с воинствующим атеизмом, богоборческим гуманизмом и либеральной толерантностью – составными частям идеологии глобализации. Хранить истину могут только носители духовных идеалов самой истины. И пока человек считает себя носителем, а еще лучше хранителем православных идеалов и исторической памяти Русской цивилизации – он носитель русского самосознания (5).
Другое дело «европейские русские» - носители ценностей западной культуры, безразличные к русским традициям, Именно они пытаются навязать русской диаспоре утопию – объединение западных правозащитных ценностей и русского языка и на основе этой утопии сохранить русские школы. Если ознакомиться с идеологическими доктринами «европейских русских», то можно отметить следующие принципиальные моменты: 1) нет никаких упоминаний о необходимости сохранения русских традиций; 2) декларируется необходимость сохранения русского языка в сфере образования без связи с культурными традициями, что в принципе невозможно; 3) заявляется приверженность правам человека, в том числе - содомии, ювенальщине, эвтаназии и другим антихристианским извращениям, что в корне противоречит духовно-нравственным ценностям русских традиций; 4) русская культурная автономия не рассматривается как платформа для сохранения русского самосознания; 5) нет работы над созданием концепции формирования русской культурной автономии для латвийской диаспоры (6,7).
Чтобы нести свет другим, его нужно иметь в себе и такой свет дает только синергия с Божественной благодатью. Светить другим – значит, создавать центры просвещения и социокультурного творчества по образцам Свято-Троицкого монастыря святителя Сергия Радонежского, Андреевского Попечительства святого праведного Иоанна Кронштадтского, Маросейской общины святого праведного Алексия Мечёва и других светильников русского духа. Но самое главное - нам нужно научиться отличать духовный свет культурной традиции от мутных отблесков философских утопий и политических обольщений. Отличать, чтобы строить, а не заниматься имитацией под прикрытием псевдорусских лозунгов.
И это отличие нам известно - где нет опоры на евангельские идеалы, там нет и не может быть сохранения русского мира.
Валерий Бухвалов, доктор педагогических наук
При подготовке статьи использованы следующие источники:
1. Киреевский И. В. Духовные основы русской жизни. М., 2007.
2. Хомяков А. С. Сочинения\ http://predanie.ru/homyakov-aleksey-stepanovich/book/83936-sochineniya/
3. Федюк В.П., Урядова А.В. История русской эмиграции. 1917-1933\ http://www.lib.uniyar.ac.ru/edocs/iuni/20060123.pdf
4. Шелохаев В.В. Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть XX века\ http://mirknig.su/knigi/history/145272-russkoe-zarubezhe-zolotaya-kniga-emigracii-pervaya-tret-xx-veka.html
5. Тетради по консерватизму\ http://www.isepr.ru/upload/iblock/966/internet_4_2017.pdf
6. Щипков В.А. Похищение традиции и секулярное пастырство\ http://ruskline.ru/opp/2018/maj/29/pohiwenie_tradicii_i_sekulyarnoe_pastyrstvo/
7. Кошелева Л.А. Интеллигенция как феномен русской культуры\ http://intelligentia.ru/inteligencija-kak-fenomen-ruskoi-kultury.html
