История развития цивилизаций представляет собой прекрасный учебник причинно-следственных связей реформирования общества. Многому можно научиться, в том числе и применительно к нашей нынешней реальности. Да и примеры из истории, что-то уж больно похожи на современные.
В книге «Реформация. Противостояние католиков и протестантов в Западной Европе XVI – XVII вв.» О. Чедвик так описывает состояние морали католической церкви в середине 15 века. Ощущение, что реформация необходима, хотя и смутное и часто неопределенное, усиливалось и повседневной жизнью. Напивавшемуся в таверне священнику разрешали продолжать его служение, и лишь в немногих случаях беспробудное пьянство наказывалось вышестоящими властями. Разрешение имущественных споров с монастырями было невозможно без солидной взятки. Интересно, «откаты» тогда тоже были или это в наше демократическое время изобрели?
Священник, уличенный в убийстве, отделывался легким наказанием ¾ заключением на хлебе и воде. Приходский священник открыто содержал любовницу, не боясь наказания и даже осуждения. Бывало, что неграмотный, не знающий латыни человек посвящался в священники, хотя все слышали, как он бессмысленно бормочет свои молитвы перед алтарем. У нас большая часть чиновников некомпетентна в тех вопросах, которыми занимаются и ничего, живем.
Соборы легитимизировали идею реформации, ибо на них ее свободно обсуждали, признавая необходимость перемен, отмечали ошибки, предлагали средства их достижения, нередко далекие от реального воплощения, чем только усиливали недовольство. Ведь они далеко не всегда оценивали практические последствия от реализации своих предложений. Ну прям как у нас, не хватает только национального плана развития, что называется, для полного и окончательного счастья.
Не достигнув никаких практических результатов, они составили общественное мнение в состоянии нестабильности, критиканства, беспокойства, смятения. В 1496 году некий француз писал, что в беседах людей ни одна другая тема не обсуждалась так часто, как реформирование церкви. Известно, что широкое распространение реформистских идей без их реализации приводит к революции. Надо было партию реформ создать, может и революции не случилось бы.
Ярым критиком церковных пороков выступил Эразм Ротердамский. Презирая невежество, суеверие и мракобесие, Эразм Ротердамский пытался излечить от них своих сверстников. Благодаря своему перу он смог изобразить эти пороки в самом неприглядном виде и донести свое презрение до множества других умов. Такие его книги, как «Похвала глупости» (1511) или «Диалоги» (1518), вдохновили несметное множество читателей.
Образованные люди давно уже говорили о безнравственности, монахов и папы, коррупции и незаконных доходах церкви, общественных предрассудках и идолопоклонстве. Эразм облек все эти мысли в блестящую форму, заставив смеяться всю образованную Европу. Короли и епископы, ученые и купцы, все, кто претендовал на то, чтобы называться образованными людьми, сначала восхищенно приветствовали его, а затем даже одобряли. У нас пока народ и правящие партии едины.
К 1517 году Эразм стал частью установленного порядка вещей. Во Франции и Англии, Испании и Германии и даже в Италии новая Эразмова критика церкви шла рука об руку с новым знанием, особенно среди духовенства. Никто не принижал европейскую репутацию пап и духовенства, монахов и монашествующих братьев более Эразма. Когда же в Латвии появится свой Эразм?
В 1516 году Эразм опубликовал издание греческого Нового Завета, приложив к нему обновленный латинский перевод. Для Евангелия он использовал греческую рукопись XIV века, для Деяний и Посланий две греческие рукописи того же времени, для Апокалипсиса рукопись VIII века.
Известно высказывание XVI века: «Эразм снес яйцо, а Лютер его высидел». Конечно, очевидно, что в одиночку Эразм не смог бы довести задуманное до конца. Сам же он впоследствии говорил, что написал бы свои книги, даже если бы предвидел, что из этого выйдет.
Особую ярость у простых людей вызывали индульгенции – покупка прощения грехов. Доминиканские богословы, выступавшие хранителями веры и являющиеся естественными соперниками монахов-августинцев, объявили, что, сомневаясь в индульгенции, Лютер является еретиком, и попытались это доказать. Он пытался оспорить непогрешимость папы римского, а это уже ересь. Однако полемика быстро переросла в дискуссию о власти папы и ее границах, так что споры по поводу индульгенции остались позади, войдя в более широкий круг обсуждаемых проблем.
Сначала Лютеру вовсе не нравилось, что к нему относятся как к лидеру движения, направленному против папы. Люди верили, что он собирается сделать то, чего он делать вовсе не собирался. «Нота, ¾ заявлял он, ¾ взята выше, чем может взять мой голос».
Возможно, Лютер успокоился бы, однако число его сторонников начало быстро увеличиваться. Его мирской сюзерен, курфюрст Фридрих Саксонский, встал на его защиту. Бесспорно, курфюрст не разбирался в теологических аргументах. Однако, как саксонец, он гордился своим университетом в Виттенберге, видя в нем защиту от просачивания итальянцев в Германию.
Кроме того, он вовсе не хотел, чтобы епископ Бранденбургский обогащался за счет его земель, и, наконец, доверял своему священнику Спалатину, являвшемуся другом и опорой Лютера. В свою очередь, папа вовсе не хотел из-за соперничества между двумя орденами обидеть могущественного германского князя, который мог оказаться ему полезным в предстоящей борьбе за императорскую корону.
Тем временем по всей Германии распространялись не только тезисы, но и соответствующие памфлеты, волновавшие общественность и повышавшее число сторонников Лютера.
Все начало 1519 года Лютер изучал историю папства. Он нашел то, что искал, ¾ основания, чтобы подтвердить сомнения по поводу высшей власти папы. Изучение Библии убедило его в неверности продажи индульгенций. Как продолжали напоминать его антагонисты, индульгенции держатся только властью папы.
Следовательно, противопоставив Библию и авторитет папы, Лютер нашел множество авторов, убедивших его, что папа вовсе не обладает божественным правом главы всех церквей. Высшая власть в церкви принадлежит Вселенскому собору, а папа является главным слугой ее.
Дальнейшая аргументация Лютера основывалась на положениях самого блестящего и непреклонного полемиста его времени Иоганна Экка из Ингольштадта. Если быстрота и находчивость могли одержать победу, то Экк легко бы положил Лютера на лопатки.
В июле 1519 года Экк встретил друга Лютера Карлштадта на публичных дебатах в Лейпциге и вступил с ним в перепалку. Дебаты прошли в зале замка Плейссенберг, на некоторых заседаниях присутствовал герцог Георг Саксонский. В большинстве дебатов Экк одерживал верх как над Карлштадтом, так и над Лютером. Его величайшая и роковая победа принудили Лютера переменить свои взгляды и перейти ту грань, которая отделяет реформу от революции.
Оппоненты Лютера щедро поносили его обидными словами «богемец» или «гусит». Лютер, также считавший Гуса еретиком, с негодованием отвергал все прозвища. Экк намеревался показать, что отдельные положения Лютера сходятся с точкой зрения Гуса, и поэтому он должен разделить с ним обвинения в ереси.
Если Лютер и не смог оказывать активное противодействие Экку, то искусно избежал подобных обвинений. Однако он обладал непреклонным мышлением, скорее стремился достичь истины, чем победить. Кроме того, Лютер обладал моральной храбростью, смешанной с упорством или упрямством.
Столкнувшись с искусным маневрированием Экка, стимулируемый его выпадами, Лютер сделал то, что от него и ожидал противник. «Многие убеждения Яна Гуса и его учеников на самом деле являются христианскими и евангельскими, и католическая церковь не должна их осуждать». Эти слова вызвали бурную реакцию, и в ответ герцог Георг Саксонский, причем так громко, что все слышали, воскликнул: «Чума все это!».
Экк ликовал. Вначале Лютер выступил против непогрешимости папы, а теперь отрицал единственную его альтернативу, то есть непогрешимость собора. Где же тогда следовало искать истину?
Мартин Лютер стал орудием открытой борьбы с католической церковью и духом христианства. К основным идеям его учения относятся:
Спасение через веру, независимо от дел. Лютер осуждал монахов за их строгую жизнь. Он утверждал, что в житиях святых толку мало. Если нужны добрые дела, значит, Иисус Христос их за тебя не сделал. Следовательно, Он не Искупитель, и поэтому Его страдания и смерть недействительны. А если добрые дела не нужны, то и нравственная распущенность не противоречит христианству. Однако подобные идеи уже высказывались задолго до Лютера.
Каждый мог создавать свою веру и своего Христа. По М. Лютеру, каждый мог толковать Священное Писание по собственному разумению. Лютер считал, что нужно почитать Иисуса Христа только как Искупителя, но не как Законодателя. А отсюда ¾ свобода от всякого нравственного закона, каждый становится собственным судьей и единственным для себя авторитетом, притом святым святостью Спасителя.
Ешь, пей, веселись, ¾ этим ты презираешь дьявола. М. Лютер полагал, что «как только дьявол дразнит тебя грешными мыслями, ищи развлечений среди людей, пей и веселись … из ненависти и презрения к дьяволу, дабы не дать ему возможности мучить нашу совесть мелочами; иначе мы будем побеждены, если станем слишком боязливо остерегаться греха.
Вместо того чтобы очищать священство от налипших на него грехов, Лютер упразднил его в своём Протестантизме вместе с его грехами. А заодно упразднил и церковные Таинства, которые были невозможны без священства. А заодно и Предание Церкви, которое использовалось католическим священством для защиты папизма. А заодно и монашество, которое препятствовало, по его мнению, торжеству правильного Христианства. Он упразднил и почитание святых, потому что они тоже не вмещались в его учение.
Летом 1520 года Германия объединилась вокруг Лютера, ставшего выразителем явного и скрытого недовольства против церковной администрации. 15 июня 1520 года папа римский Лев Х издал буллу «Про отлучение», в которой осуждалось 41 предложение Лютера как еретические. Одновременно верующим предписывалось сжигать книги Лютера везде, где удастся их обнаружить. Самому Лютеру давалось два месяца, чтобы он раскаялся, иначе его отлучат от церкви. Иоганну Экку, написавшему большую часть буллы, поручили опубликовать ее в Германии. Однако в нараставших волнениях сделать это оказалось весьма затруднительно.
Князья, университеты и даже епископы неохотно допускали публикацию буллы в своих районах. Лютер встретил буллу открытым неподчинением. 10 декабря в 9 часов утра перед толпой горожан и членов университета он сжег книги канонического закона, папские декреты и копию буллы на костре.
Теперь ссора больше не являлась разногласиями монахов, или мелким спором между теологами различных орденов, или проблемой неуступчивых еретиков. Она вышла на сцену европейской политики. «Вся Германия находится в состоянии революции, ¾ писал папский легат. ¾ Девятая часть выкрикивает «Лютер!» как военный клич, одной десятой нет никакого дела до Лютера, но они кричат: «Смерть папскому двору!».
Больше случившееся не являлось проблемой профессоров, придворных, церковников. Жившие около Виттенберга крестьяне, встретив на дороге путника, могли его спросить: «Ты за Мартина?» Если путник говорил «нет», его били.
В Вормсе 19 апреля 1521 года в присутствии императора у Лютера спросили, не отречется ли тот. Он ответил, что готов извиниться за ошибки в своих полемических сочинениях, но не может осудить свои оскорбления папы. «До тех пор пока мне не докажут с помощью Святого Писания или неоспоримых доводов, что являюсь пленником Слова Господа, я не отрекусь, или меня отлучат. Идти против него не является ни безопасным, ни верным. Пусть Господь поможет мне. Аминь».
«Я надеялся, ¾ писал он художнику Кранаху, ¾ что его величество император соберет пятнадцать докторов богословия, чтобы те доказали своими аргументами несостоятельность доводов монаха. Но они лишь сказали: «Это твои книги?» ¾ «Да». ¾ «Ты отречешься?» ¾ «Нет». ¾ «Тогда убирайся вон». Очень похоже на «демократический диалог» по поводу «новой концепции» истории в Латвии, не правда ли?
Протоколы заседаний консистории после 16 февраля 1542 года сохранились. В них упоминается множество проступков, которые сочли оскорблением веры. Вот один из них. Женщина преклонила колени перед могилой своего мужа и воскликнула «Покойся с миром!», другие женщины увидели и последовали ее примеру. Это посчитали оскорблением веры.
Так начинались знаменитые религиозные войны в Европе, которые по разным оценкам унесли от трети до половины численности населения. А ведь вначале было слово…
Англиканский епископ Г. Мартенсен еще до веберовских работ писал: «Как бы там ни было, именно реформация и дала особенный импульс к дальнейшему развитию капитала, главным образом в том, что содействовала ниспровержению средневековых ограничений» /11:576/. Так что в одном - разрыве с традицией - Вебер, хоть и невольно, был прав. Итак, не религиозное возрождение Реформации породило пресловутый «дух капитализма», а наоборот, слабость протестантства, выпустившего из своих рук контроль за хозяйственной этикой. Вовсе не из непреклонной жажды спасения возник этот «дух» - им всегда была обыкновенная, старая как мир жажда наживы. Протестантизм же не сумел поставить этому «духу» должную преграду. Но уж очень не хочется эту неприглядную истину признавать. А потому и родилась теория Вебера, которой, как дымовой завесой, капитализм пытается скрыть свою антихристианскую природу.
Валерий Бухвалов, Dr.paed.
