Николай Алексеевич Лобастов – учитель русского языка и литературы технического колледжа «Логос» города Боровск Калужской области, выпускник миссионерского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, в 1996–2018 годах – издатель и редактор газеты «Свет Православия», автор книжного цикла «Записки сельского учителя», дважды ставшего лауреатом Национальной премии «Лучшие книги и издательства года», автор 100 программ на радио «Радонеж». Наш разговор с ним о том, чем должны стать для школьников уроки литературы, и что на самом деле хотели сказать нам классики.
– Николай Алексеевич, мне запомнились ваши слова: «Раньше стремились к мудрости, сейчас все ринулись за знаниями». До 1917 года детям внушали, что жить нужно по Божиим заповедям, в советское время декларировалось, что людей (в том числе и маленьких, и юных) нужно учить разумному, доброму, вечному (вплеталась, конечно, и тогдашняя идеология, но цель была обозначена именно так). В постсоветской России стали учить, как хорошо сдать ЕГЭ. Много лет учителя прежде всего готовили ребят к экзаменам, оказывая «образовательные услуги», и лишь в последние годы снова заговорили о воспитании личности. Но сколько детей выросло в эпоху школьных «услуг»…
– Образование – это всегда часть идеологии. Если до революции главным было спасение души для жизни вечной, в СССР – гармонически развитая личность, то после его распада стал править рынок. И до сих пор образование поставляет на рынок товар, именуемый «специалисты». Тут важнее не личность, а индивидуальность. То есть развитие природных способностей человека вне категорий добра и зла. И по сей день все вынуждены играть в эту игру. Школа хочет выпустить более качественный товар, ученики хотят приобрести знания, чтобы в будущем выгоднее продать свои умения и более обеспеченно, комфортно жить.
Образование – это всегда часть идеологии
Коммунисты когда-то хотели построить «царство небесное» на земле, но войти туда мог тот, кто был гармонически развитой личностью, причем высоконравственной. А сегодня в нашем обществе прав и свобод господствует либеральная идеология. И хотя в официальных документах уже отводится важная роль воспитанию, но развернуть машину, которая несется на полном ходу, не так-то просто, нужно время. Слава Богу, учителя на местах часто трудятся вопреки либеральным установкам, особенно учителя, что называется, старой закалки. То есть надо менять идеологию. В рамках либеральной проблемы кардинально не решить. Образованные и умные так и будут сбегать за границу.
– Ваша книга в 6-ти томах – это взгляд на русскую литературу сквозь призму Евангелия. Что вы увидели?
– Главное: наша литература – великая! Потому что она занималась «вечными вопросами». Другое дело, что писатели когда-то уклонялись от истины, когда-то возвращались к ней. Я заметил: у каждого заблудившегося в какой-то момент появляется «окно прозрения», видимо, интуитивно, вопреки мировоззрению. У того же Тургенева Базаров говорит: «На моей могиле лопух будет расти, а что дальше?» Вопрос задан гениально! Или Некрасов. Ругал-ругал всё и вся, а потом написал такие стихи: «Злобою сердце питаться устало. Много в ней правды, да радости мало». Вся его поэзия была построена на ненависти, на отрицании. В нашей литературе очень пронзительно написаны светлые образы. Например, Марфинька из романа Гончарова «Обрыв». Это вершина просто! Она выходит замуж совершенно без страсти и знает, что истинная любовь – когда ты всех любишь по-христиански.
– Когда-то литературных героев, даже Онегина и Печорина, представляли школьникам как борцов за свободу, революционеров. А сейчас их показывают только эстетами, просто скучающими дворянами. Что вы говорите о них своим ученикам?
– Здесь дело в подходе. У пришедших к власти большевиков он был один, но по схожему принципу зачастую действуют и сейчас. Выделяют то, что важно для идеологии, в данном случае, либеральной, господствующей ныне. Причем этот подход используют даже православные. Например, говорят, что Анну Каренину Бог наказал за ее грех. Или что в «Грозе» Островский хотел показать, как развивается грех (там действительно можно увидеть, что сначала в душу входит помысл и так далее). Но автор-то такой задачи не ставил! Он хотел показать, что Катерина само понятие греха отрицает и, как кажется автору, правильно делает. Видите, авторская позиция совершенно другая. Кстати, в «Грозе» очень много молятся. Островский хочет показать, что молитва – это просто нечто, что нам навязали и что за этим ничего не стоит. Молитва в «Грозе» силы не имеет, это просто обряд. То есть у нас педагоги не хотят знать, как мыслил автор, а лишь использует произведение для достижения своих целей. Такой подход совершенно неправильный.
Гоголь, кстати, был удивлен, когда после выхода «Ревизора» все увидели в его книге критику чиновничества и т.д. Он был в ужасе! Потому что он ставил другую задачу: все мы умрем, за все мы ответим. Так что бесполезно ориентироваться на людей – надо ориентироваться на Бога. Такова была его мысль, если кратко. Гоголь ведь тогда очень расстроился. И в наше время существует опасная тенденция «отрывать» автора от произведения. Произведение якобы живет отдельной жизнью. Но простите, есть русская поговорка: у кого что болит, тот про то и говорит. Они мудрые, поговорки. Надо понять, как жил, о чем думал автор, тогда мы поймем, что он хотел нам сказать.
Возьмем Базарова. Он ушел с консервативного пути в нигилизм, заблудился. Но душа же жаждет. И, по мысли Тургенева, утолить духовную жажду может только страсть. Для Тургенева вообще страсть заменяет благодать. Если человек способен быть страстным, то это нормально, правильно, хорошо. Вот это и хотел показать Тургенев в «Отцах и детях». Страсть для него (это касается и других его произведений) – энергия для жизни.
Или «После бала» Толстого. Я удивляюсь, как люди могут трактовать, будто Толстой говорит нам, что в царские времена все было очень жестоко, что он просто выступает против жестокости. У него идея-то другого уровня: государство – аппарат насилия, нужно жить без государства. Ведь коммуны толстовские, они же жили обособленно, как старообрядцы. Толстой нам это предлагает и ради этого пишет рассказ. Он же был антигосударственник! То есть преподавать литературу нужно так, чтобы ученики поняли, что есть Истина, и показывать, как наши писатели эту Истину ищут, и находят ли…
– Чье творчество, на ваш взгляд, несет свет Православия?
– Идеальное, как мне кажется, в этом плане произведение – это «Капитанская дочка». Там о Христе не говорится, но все события рассматриваются с христианских позиций. Розанов писал, что «Пушкин дает норму отношения к действительности». Это очень правильно. Есть еще поздний Пушкин, «пятикнижие» Достоевского, Гончаров. Тютчев, конечно, молодец. Правда и его страсти заносили, как всех, собственно. Идеального с христианских позиций творчества мы не найдем, потому что писатели – люди. А мы, люди, – совсем не ангелы.
Идеального с христианских позиций творчества мы не найдем, потому что писатели – люди
– Пушкин. Почему и как состоялся его переход от увлечений Вольтером и Байроном, и даже от откровенных насмешек над религией к созданию такого произведения, как «Капитанская дочка»?
– Это, конечно, чудо. Этого объяснить, на мой взгляд, невозможно. Никакими фактами биографии или чем-то другим. В молодости это был будущий Вольтер. А потом он резко, быстро, круто уходит от этого. Вот Толстой – прямая противоположность. Ведь сколько уговаривали, уж и возраст-то. Но нет. А Пушкин двигался в правильном направлении с молниеносной скоростью. Он увлекался Байроном всего три года, был с декабристами, но после восстания всё понял. Конечно, Бог дал ему няню, в ссылке он почувствовал вкус деревни и в город возвращаться не хотел, это просто мука для него была. Как Достоевский на каторге понял веру русского народа и полежал на нарах рядом с ним, так и Пушкин именно в деревне принял эту веру в сердце. А когда есть такой опыт, тогда уже человека не сдвинешь. Я где-то прочитал, что после тридцати лет Пушкин не написал ни одной строчки о страстях. А Бунину около 70-ти было, когда он сочинял свои «Темные аллеи».
– Вы как-то сказали, что по глубине понимания человеческой личности Достоевским никто из русских писателей даже близко не подошел к нему…
– Да, он заглянул в такую глубину… Он изучал зло и страдание и сделал вывод, что страдание входит в замысел Божий о грешном человеке, что именно оно для грешника – лучшее лекарство. Он понял, что нет нравственности без религии. И что такое социализм. Все разложил по полочкам! Цитирую: «Социализм и христианство – антитеза». Достоевский заявил, что социалисты и либералы – это близнецы-братья, а отец их – прогресс. Больше я ни у кого этой мысли не встречал, только уже в наше время у Натальи Алексеевны Нарочницкой.
У нас в стране сложилась какая-то странная ситуация: мы как бы стесняемся своей веры
– Какие, на ваш взгляд, значимые произведения стоит включить в современную школьную программу?
– Сначала о том, что исключить. В программе до сих пор «Как закалялась сталь» и Некрасов. Зачем это надо? Я бы побольше взял Пушкина и Достоевского, обязательно «Обрыв» Гончарова. И, конечно, «Братьев Карамазовых». Это произведение сложное, для зрелых людей, но познакомить ребят в школе, дать какие-то тезисы, на мой взгляд, обязательно надо. Еще у нас богатейшая литература советского периода. Шукшина очень люблю, Солоухин Владимир Алексеевич – великолепнейшие книги! Но нет запроса на эти вещи. Потому что нет твердой идеологии, стоящей на православном фундаменте. А ведь литература – это преддверие Церкви. У нас в стране сложилась какая-то странная ситуация: мы как бы стесняемся своей веры. Очень многие крещены, в храм ходим. И учителя в том числе, и большие начальники от образования. Но мы боимся это вынести в общественное пространство и теряем своих детей. Почему мы в своей стране, в обычной российской школе не можем открыто говорить о христианских ценностях как о данности и неоспоримой истине? Чего мы стесняемся? Мне говорят: «Надо с нейтральной позиции». Какая нейтральная позиция?! Это ложь! Посмотрите, что пишет Ильин: «Не говорить злу ни “да”, ни “нет” – значит сказать ему “да”».
– Вы много лет прожили в Нижегородской области, а теперь перебрались под сень Свято-Пафнутьева Боровского монастыря, преподаете в колледже при обители. Скажите несколько слов о новом месте, о новой работе и о творческих планах.
– Я наблюдаю учебное заведение таким, каким оно должно быть. Когда нет вот этого «ЕГЭ-йного» подхода. Все подчинено формированию человеческой личности. Есть духовники. Ребят не заставляют, но они ходят в храм. Просто неразрывно связаны образование и воспитание. Этот опыт хорошо бы распространять. Что касается планов, то сейчас я пытаюсь шесть томов «Записок сельского учителя» объединить в одну книгу, сделать выжимку. И если книга выйдет, то она будет называться «Русская литература в поисках истины». Также хотелось бы выпустить небольшую книжку под названием «Либерализм – власть тьмы» об опасности современной идеологии. Если Бог даст!
