Не случалось ли вам испытывать навязчивую потребность во внимании другого человека? Не знакомо ли чувство архизначимости отношений с ним? Не приходилось ли проживать тоскливое ощущение бессмысленности, пустоты собственной жизни и буквально терять самого себя, когда объект нашей сильнейшей привязанности почему-либо недоступен? Кажется, нет этого человека – нет жизни. И потому не страшны никакие унижения, годятся любые ухищрения – лишь бы не потерять его!
Разве не так поступают порой одинокие матери с неудавшейся карьерой и личной жизнью, когда питают нездоровую привязанность к своим взрослым детям и тем самым ломают им жизнь? Разве не это ощущают те, кто болезненно зависит от ответной реакции других людей, от их мнения и оценки? И те, кто не умеют распоряжаться собственной жизнью и никогда не решаются принять важные решения, достичь какой-то цели, а ждут, что это сделает за них друг или родственник?
Все это примеры проявления эмоциональной зависимости. Что это за напасть, которая лишает страдающего ею полноты, радости жизни, и как с нею бороться – рассказывает врач-психотерапевт Минского городского онкологического центра, тренер Центра практической психологии «Феномены», член Свято-Никольского братства Андрей Бутько (г. Минск).
Не сотвори себе кумира
– Вообще, какие бывают зависимости, кроме всем известных – от алкоголя и наркотиков?
– В течение нашей жизни мы постоянно вступаем в отношения с окружающим миром. Любая наша деятельность, любое взаимодействие с каким-либо веществом, объектом, с человеком, если они несут в себе достаточно значимое удовольствие, таят в себе возможность формирования привыкания, болезненного влечения и зависимости. Более точный, общий термин – не «зависимость», а «зависимые отношения».
Поэтому когда мы говорим об алкоголизме, наркомании, курении, зависимости от кофеина, от шоколада, или какой-либо другой пищи, – все это зависимость от вещества.
Но мы можем формировать зависимые отношения не только с веществом, но и с человеком. «Эмоциональная зависимость» – одно из названий этого состояния. Иногда говорят, что это «любовная зависимость», есть термин «страсть».
Для любой зависимости есть определенные критерии:
- Сильное желание и чувство навязчивого влечения к приему вещества. Аналогично – может быть сильное влечение к контакту с конкретным человеком.
- Нарушение способности контролировать прием вещества: начало, окончание или принятую дозу. О чем свидетельствует употребление его в большем количестве и на протяжении большего периода времени, чем предполагалось первоначально. Либо безуспешные попытки сократить или контролировать прием вещества.
То есть если есть проблема в контроле общения, то это уже признак зависимости. Например, собирался пообщаться с конкретным человеком 5 минут, а в итоге потратил на это целый день. И так каждый раз.
– Можно сказать, что человек не владеет собой, у него не получается. А какова норма?
– Здоровый вариант: если даже я очень люблю человека, и он очень мне нравится, я могу контролировать начало встреч, их количество, длительность, частоту. Если же контроль утрачен, то не я управляю отношениями, а они – мной. Тогда, если отношения есть – приятно и хорошо, когда же я теряю их или пытаюсь сократить, развивается дискомфорт – психологический и физический.
Еще один момент – толерантность. Сначала общался 5 минут, а потом, чтобы получить то же удовольствие, надо общаться 10 минут, потом – 20. Меня тянет все больше и больше времени проводить с тем, к кому я «прикипел». То же самое происходит при зависимости от вещества (наркотика, например) – ослабление эффекта, при непрерывном регулярном приеме той же дозы.
Дальше формируется постоянная озабоченность употреблением вещества, от которого я завишу. Ради его приема отвергаются или оттесняются на задний план важные альтернативные источники получения удовольствия. В случае с зависимыми отношениями то же: я постоянно озабочен встречей с нужным человеком, все остальные интересы уменьшаются, а этот растет.
Я постоянно озабочен встречей с нужным человеком, все остальные интересы уменьшаются, а этот растет
Вернемся к списку симптомов зависимости. Следующий пункт: постоянное употребление вещества, вопреки явным доказательствам вредных последствий. Так как мы говорим об отношениях с человеком, то, соответственно, происходит постоянное «употребление человека» все больше и чаще, вопреки вредным последствиям. По сути, это то же потребительство.
– А вредные последствия какие?
– Я провел с ним день – и не сделал какую-то срочную работу, не выполнил свои обязанности…
Когда мы берем совокупность перечисленных критериев, сразу все вместе, то имеем зависимые отношения и зависимое поведение. Их идея и структура, схема, по которой они развиваются, всегда одинаковая. Эти критерии характерны для любой зависимости – любовной, эмоциональной, химической, от азартных игр, от прыжков с парашютом. Это может быть зависимость от любой деятельности, от той же работы. Трудоголизм – один из социально полезных видов зависимости. Тем не менее это тоже патология.
– Что происходит с алкоголиком и наркоманом, если у них отнять спиртное и шприц, всем известно. Каковы последствия для эмоционально зависимого, если по каким-то причинам он не может получить желаемого?
– Наступает та же ломка, которая заключается в дискомфорте физическом – головная боль, перепады давления, озноб или жар, потливость, нехватка воздуха, сердцебиение, слабость, дрожь. И психологическом – тревога, раздражительность, депрессия.
Что посеешь – то пожнёшь
– А почему у человека возникает это болезненное состояние зависимости? К слову, не у всех же эти проблемы возникают! Почему у одних возникают, а у других нет?
– Более правильно спросить: почему человек строит зависимые отношения? Напомню начало нашего разговора: человек без отношений не существует. С самого детства все мы строим отношения – с мамой, с папой, с игрушками, с едой, – со всем миром. Даже внутри утробы ребенок уже строит отношения с мамой. Зависимые отношения – это определенный способ строить отношения, форма их построения, схема.
Если мы выросли среди людей, которые строили созависимые отношения, то мы научены строить зависимые отношения. Если мы выросли в окружении, где были здоровые отношения, и мы имеем такой опыт, то мы умеем строить гармоничные отношения. В общем, мы строим те отношения, которые умеем строить.
– А можно ли научиться по-другому решать эту задачу?
– Конечно! Но научиться – предполагает, что надо учиться. Разница в том, что кто-то изначально вышел в мир, имея навык строить зрелые, взрослые отношения, он достаточно зрелый внутри, зрелый как личность. А кто-то – незрелый, и ему надо еще учиться, потому что он не научен.
– Андрей Владимирович, что вы подразумеваете, когда говорите «зрелый как личность»? Как в начале жизненного пути, в юности можно быть уже зрелым?
– Бывает рассада, которая к моменту высадки в огород уже зрелая – она готова к жизни вне парника. А бывает рассада незрелая с этой точки зрения. А разница между ними в том, как их растили.
– Вы хотите сказать, что истоки болезненных привязанностей кроются в детстве? Распространено мнение, что чаще всего эмоционально зависимыми становятся люди, недополучившие в детстве любви, внимания.
– Верно, только это еще не все. Часто психологи берут какой-то частный случай и обобщают.
Скажем априори (не будем вдаваться в подробности), что в 90% «зерно», из которого после зачатия разовьется ребенок, одинаковое во всех семьях. Разница между «зернами» будет проявляться уже в утробе. Если мама тревожная, и у нее в крови два вида адреналина, то это, конечно, влияет на развитие плода. Когда мама спокойная, то и плод у нее по-другому развивается. От того, в какой атмосфере из этого зерна от зачатия, скажем, до совершеннолетия родители выращивают свой саженец, зависит, каким он будет.
Зависимые отношения и такое же поведение – частный случай большой проблемы незрелости. Если саженец зрелый и его посадили в землю, то маловероятно, что с ним случатся какие-то болезни, разве что при экстремальных погодных условиях. Если же саженец незрелый, то есть большая вероятность, что он будет болеть. А болезни могут быть совершенно разные. Построение зависимых отношений – только частный случай.
На созревание при первом этапе жизни влияет любовь. Есть целая наука – психология развития. Начальный опыт, который ребенок получает в младенчестве, в первый год жизни, – это опыт любви и привязанности, опыт безопасности, защищенности.
Если мама и папа – любящие, привязаны к своему ребенку, эмоционально переживают свою любовь, и это выражается в словах, прикосновениях, в заботе, то ребенок растет в атмосфере безопасности, любви и принятия. Он получает опыт, когда к нему привязаны, и он привязан, – это здоровое слияние. Мамы часто говорят: «Мы покушали, мы поспали». И папы так говорят. Это свидетельствует о том, что они – одно целое с ребенком.
Наступает возраст 3 года. Если рассмотреть развитие мальчика, то он начинает больше привязываться к папе и несколько отстраняться от мамы. Если мама сама по себе достаточно гармонична, то она это позволяет. В этом случае ребенок получает первый опыт свободы от мамы, с которой он сначала был в биологическом слиянии внутри утробы, потом – в психологическом слиянии.
Хотя мама по-разному может реагировать. Мы взяли случай, когда она, конечно, ревнует, но отпускает сына. Потом ребенок может даже сказать маме: «А я папу больше люблю!» Если мама позволяет так говорить, тогда ребенок получает опыт еще большей свободы.
Здоровый вариант воспитания – когда мать боится отпустить сына, ревнует, но все-таки отпускает. И мальчик, который уходит поиграть к отцу, возвращается к матери, потому что мама пока более значимое для него лицо. И мать его принимает. Это важно, что она принимает, а не отталкивает с обидой. И надо, чтобы так было и позже, в более старшем возрасте, – тогда малыш получает опыт привязанности, любви, слияния и опыт свободы одновременно.
Это очень важно, потому что все наши чувства, эмоции амбивалентны, это противоречивые пары. Например, в нас живут одновременно желание слияния и желание свободы.
– А это негативное или позитивное обстоятельство? Ведь противоположности обычно не уживаются друг с другом, борются...
– Хорош этот мир или плох? Если я в нем обжился – он хорош, если нет – он для меня плохой. Так есть. Мы все так устроены.
– Значит, выход один – учиться жить с этой амбивалентностью?
– Конечно. По сути, это задача родителей – помогать ребенку осваивать амбивалентность.
С одной стороны, у младенца есть потребность в безопасности, защищенности, привязанности, потребность в слиянии. И это базовая потребность, одна из первых после рождения человека. Она во многом обеспечивается слиянием с мамой – с большим безопасным объектом. Но, с другой стороны, у ребенка есть любопытство, исследовательский интерес, есть потребность в свободе и развитии.
– Вспоминая ваш пример с саженцем: если растение поместить в какой-то прозрачный контейнер, оно будет защищено от ветра и холода, но не сможет расти… Избыток защищенности не даст ему развиваться. Так?
– Совершенно верно. Потребность в развитии – тоже базовая потребность. Вот, если взять пример с мальчиком, который уходит от мамы и возвращается. Он уходит – возвращается, уходит – возвращается. Это как маятник…
Почему я уделяю этому процессу такое внимание? Потому что в нем – причины, истоки зависимого поведения.
– Это если маятник ломается?
– Да. И сломаться он может на разных этапах – когда ребенку 1 год, 3, 6, 13. Если все нормально, то, взрослея, ребенок строит здоровые отношения. А потом вообще уходит из родительской семьи. Какое-то время находится в опасности, но развивается, потом возвращается обратно и получает опыт принятия, поддержки. В таком случае он строит зрелые отношения с миром во всех его проявлениях – и с людьми, и с предметами, и с химическими веществами.
– Такой человек уже не станет зависимым?
– Он умеет строить здоровые отношения. Он имеет этот опыт, и если кто-то попытается построить с ним зависимые отношения, то он это не поддержит, потому что у него нет такой потребности.
– А что происходит с тем, кому не повезло в самом начале пути?
– Возьмем ребенка, у которого мама страдает депрессией или почему-то эмоционально недоступна, холодна (такой характер или воспитание). И ребенок не получает от нее любви, внимания, заботы, поддержки – она ухаживает за младенцем, но холодна. У такого младенца не будет опыта слияния, любви, привязанности. Потребность будет, но опыта он не получит. В этом отношении он будет «голодать».
Когда ребенок стремится к папе, мама испытывает тревогу: «Как это? Значит, он меня не любит?» И не отпускает его, удерживает. Ребенок недополучает опыта свободы.
Вот, он подрос, напрягся, собрал ресурсы – и все-таки проводит время с папой. Но при возвращении мама его не принимает: «Ты меня бросил? Уходи от меня!» Она его опять травмирует – теперь он не может получить опыта безопасности, принятия.
С одной стороны, мать ребенка удерживает, дает посыл: ты должен быть со мной. Но ребенку нужен опыт развития и свободы. И, с другой стороны, как только он где-то урывает кусочек этого опыта и пытается вернуться, она его отвергает. Малыш травмируется в обеих ситуациях.
– И что будет с этим маленьким человечком?
– Ребенок вырос, хочет поступать в институт. Это его потребность в развитии. А мать говорит: «Вот, ты ездил документы подавать, а у меня давление поднялось. Мне было так плохо, я так больна! Ты что, смерти моей хочешь? Что ж ты за сын такой, больную мать дома бросил, тебе учеба важнее матери!» У парня что? Чувство вины.
– Но со стороны матери это эгоизм в чистом виде!
– Конечно. Но это неосознанно. Умом она хочет, чтобы ребенок учился, но когда он надолго уезжает, у нее поднимается давление, ей реально становится плохо. Почему так происходит, она и сама не понимает. Но ей хочется чувствовать себя хорошо.
А у этого юноши, начиная с первого года жизни, – жажда любви, принятия со стороны матери. Ему так хочется, чтобы она сказала: «Я тебя люблю, ах, ты мой любимый сыночек!» Ему хочется пережить то, как она его обнимает, целует. Это опыт здорового принятия, слияния с мамой. Но его жажда так и не утоляется.
А в это время его сверстники проводят по 12 часов в день вне дома и развиваются – расширяют круг знакомств, контакты, опыт. Они развиваются и начинают его обгонять. А наш молодой человек проводит дома по 6 часов с условно больной мамой. Он так много времени уделяет маме, а ей все равно плохо. С одной стороны, он хронически голодный, потому что отстает в развитии, а с другой – хронически голодный, потому что ему не дают любви.
– Бедный человек, что же ему делать?
– Пить или колоться. Или найти какую-то женщину, которая будет похожа на его маму, и с ней установить такие же зависимые отношения. Поменять одну зависимость на другую.
Познать себя
– А все-таки, как реально помочь этой жертве обстоятельств найти настоящее лекарство от своих проблем?
– Первый этап: борьба с невежеством – познание самого себя. Почитал литературу, посмотрел кино, поговорил с батюшкой, с психотерапевтом, просто с мудрым человеком. И хотя бы на уровне интеллекта понял: я – психологически недостаточно зрелый человек и склонен к зависимым отношениям. У меня недостаточно зрелая мама, и папа тоже. Важно понять и не осуждать родителей, ведь они дали все, что могли. В этом – осознание того, что проблема не только в родителях, а в том числе и во мне.
– Это осознание собственных изъянов может помочь преодолеть свою незрелость, или нужно что-то еще?
– Само по себе осознание дает многое. С одной стороны, это шок, а с другой – понимание реальности: вот мой уровень. Вопрос, что с этим делать дальше?
Первый момент – принять данный факт. Подобный диагноз ставят многим, но единицы соглашаются. Есть большой соблазн – сказать, что это ошибка. Ведь это неприятно, стыдно, может вызвать злость, обиду на родителей... Если же согласился, осознал, принял – это 50% успеха.
А дальше нужно развиваться! Это может быть самостоятельная работа, бытовая психотерапия, а также профессиональная помощь психолога, психотерапевта.
– Скажите, этот процесс осознавания можно сравнить, например, с плаванием? Кто-то пытается освоить технику плавания кролем. Его попытки увидел опытный спортсмен, заметил ошибки и сказал или показал, как плыть правильно. И, может, одного этого момента будет достаточно, чтобы делать правильные движения в воде?
– В психотерапии все устроено так же. Только процедура осознавания не совсем такая, как в плавании. Профессиональная психотерапия, по большому счету, отличается процедурой осознавания. Один психотерапевт, условно говоря, идет по берегу, смотрит, как ты плывешь, и дает инструкции. Другой плывет вместе с тобой. Третий на суше показывает тебе упражнения. Но идея везде одна – найти, что неправильно, и обучить правильному.
А еще есть самостоятельное обучение. Можно ведь почитать книгу по плаванию, посмотреть учебный фильм, пообщаться с опытным пловцом. И учиться.
Духовная жизнь, если она здоровая, имеет определенный ритм, тоже будет способствовать положительным изменениям.
– Вы упомянули бытовую психотерапию. Что это?
– Бытовой психотерапией я называю общение с людьми, которые строят здоровые, а не зависимые отношения, которые умеют то, что трудно дается зависимому. У них можно учиться, наблюдая, как они решают жизненные задачи. И путем копирования, подражания нарабатывать то, что не дали родители.
– Психологи во многих случаях называют поводами для возникновения эмоциональной зависимости одиночество и внутреннюю пустоту. Я знаю примеры, когда от тяжелых, кризисных состояний опустошения, тоски и уныния человека с комплексом незрелости не спасала ни искренняя вера, ни духовная жизнь. Он исповедуется, молится, просит Божией помощи, а облегчения нет… Почему? Не хватает веры?
– Это проблема не заполнения пустоты, а проблема процедуры построения отношений. Потому что когда склонный к зависимости человек начнет строить отношения с Богом, то он столкнется с той же проблемой, когда он строит отношения с человеком – будь то священник, муж или еще кто-то, – это будет попытка построить зависимые отношения… даже с Богом. Дело в том, что зависимый с детства обучен определенной процедуре отношений и с другой просто не знаком.
– И эта программа срабатывает автоматически?
– Да, это автопилот. Например, курс выставлен на север, а в какой-то момент становится понятно, что твой автопилот ведет тебя не совсем на север, что ты, по сравнению с твоими попутчиками, летишь в другом направлении. Но на первом этапе осознавания ты ничего не можешь с этим сделать. Можешь только отслеживать. Так же и с Богом: ты пытаешься строить отношения – и вдруг понимаешь, что в них те же перекосы, что и везде.
Если говорить о том, как все же заполнить пустоту внутри, то она заполняется опытом любви и опытом свободы и развития. Когда ребенок переживает опыт любви с мамой, то он наполняется опытом любви. Когда он переживает страх от опасности, удовольствие от нового ощущения развития, движения, то пустоты тоже не будет. А если нет ни того, ни другого, то это и есть та самая пустота!
Если говорить о том, как заполнить пустоту внутри, то она заполняется опытом любви и опытом свободы и развития
И тогда отсутствие опыта слияния и любви с мамой (я и мама как бы одно целое) заменяют опытом: я и водка – одно целое, я и наркотик – одно целое, я и человек, от которого завишу, – одно целое. Зависимые отношения – это опыт слияния, когда душевную пустоту пытаются заполнить зависимостью и сливаются с веществом, с человеком или поведением. Ведь то же самое в казино: когда я играю, то как бы сливаюсь с этим моментом игры, он меня захватывает, и я растворяюсь в игре…
– И получаю удовольствие…
– Конечно, и удовольствие я получаю именно от опыта слияния, единства, растворения.
– Но ведь это иллюзия!
– Да, иллюзия – я все равно остаюсь голодным. Потому что это объектные отношения. И даже если сливаюсь с человеком, я все равно воспринимаю его как объект. Между нами все равно нет личностных отношений. Это отчаянная попытка получить недостающий опыт. Но мне все равно не удается его получить…
– Неужели выхода нет?!
– Этот голод полноценно утоляется только здоровым опытом здоровых отношений. И ничем другим.
Через тернии к звёздам
– А как тому, кто не знает, не умеет, – как ему прорваться к неведомому?
– Первый шаг – это осознать: то, что с ним происходит, – иллюзия, суррогат, дорога в никуда. Сколько бы человек ни играл в казино, сколько ни пытался насытиться – он будет голодным.
А дальше, если у тебя нет опыта слияния, нет опыта истинной любви, если ты не умеешь строить свободные, взрослые, здоровые отношения, очень важно, чтобы тот человек, к которому ты обращаешься для построения семейных, духовных, дружеских или психотерапевтических отношений, сам имел опыт здоровых отношений. Если он будет строить с тобой здоровые отношения, то будет давать тебе нужный опыт.
По сути, это и есть путь к выздоровлению. Здоровый опыт может давать психотерапевт, потому что он обучен делать это. Этот опыт может давать священник или друг, если они умеют.
Разница в том, что у друга взрослые, зрелые отношения с тобой получаются естественно, сами собой, за счет того, что он не умеет по-другому. Ты не умеешь правильно, а он не умеет неправильно. И там, где вы не совпадаете, его это будет напрягать, а ты будешь страдать из-за того, что тебе что-то непривычно. Но друг все равно будет предлагать здоровый вариант и не поддастся на твои слабости.
Психотерапевт же специально учит тебя здоровым отношениям. И обучение происходит более интенсивно. Друг предлагает здоровые отношения: хочешь – бери, не хочешь – не надо. А цель отношений с психотерапевтом изначально – твое продвижение.
– Давайте подведем итоги. С эмоциональной зависимостью можно бороться, она преодолима. Но у каждого это преодоление будет индивидуальным…
– Будут общие принципы, правила, идеи работы, но разный объем. Свои проблемы люди выражают одинаково: «Не умею плавать», «У меня эмоциональная зависимость». Но та стартовая точка, с которой мы начинаем помогать человеку, у всех разная. Кто-то приходит на этапе, когда 99% работы сделал сам. А кто-то – только 1%.
Бывает так, что человек уже понимает, что у него эмоциональная зависимость, сам расскажет о ней, и даже про свой опыт ее преодоления. Он уже весь путь прошел и стоит у самой двери, только не решается ее открыть. Он пришел с вопросом: «Открывать или не открывать? Прав я или нет?» Его нужно только похлопать по плечу и сказать: «Давай, открывай!»
А другому до этой же двери 5 километров лесом. Его надо сначала учить ползти, потом ходить, потом искать дверь. Просто ему 10 человек сказали, что у него зависимое поведение, и он вдруг задумался: так это или не так? Он еще сомневается: «Да в принципе у меня все нормально: курю, пью, колюсь, с женой постоянно ругаюсь…». Понятно, что это нулевой уровень.
– Андрей Владимирович, вы часто подчеркиваете, что с помощью психотерапевта избавление от зависимости, внутреннее взросление будет более эффективным. А как же помощь свыше, которую мы можем получить в таинствах, например, в Причастии?
– Предположим, вы не умеете играть на гитаре. Причастие может дать воодушевление, душевный подъем, переживание того, что вы не одни в этом мире, а с Богом. Но чудесным образом играть на гитаре вы не научитесь!
– Конечно, не для этого мы причащаемся. Но если тебя мучают тревога, уныние, депрессия, то ищешь помощи в первую очередь у Бога. А именно эти состояния часто посещают незрелого, зависимого человека.
– Вернемся к гитаре. Предположим, что уныние связано именно с тем, что вы не умеете на ней играть. После Причастия уныние уменьшилось. Может быть, воодушевление от принятия Святых Таин облегчит занятия, и вы в этот день выучите вместо одного листа нот целых десять. Но научиться играть за один день невозможно. Есть своя процедура обучения – надо выучить ноты, постоянно делать упражнения. То же самое относится и к внутренним процессам.
Помогает ли Причастие учиться играть на музыкальном инструменте? По-моему, помогает. И помощь эта в том, что будет воодушевление, если было отчаяние, то оно отступит. Встреча с Богом, духовная радость помогает во всех делах – не только в случае с гитарой, она, вообще, жить помогает. Но сказать, что это отменяет процедуру труда и обучения, – нет. Это может только ускорять процесс.
