Распад СССР как следствие цивилизационного кризиса

Размышляя о возможности сохранения СССР по итогам референдума от 17 марта 1991 г., я вспомнил о двух своих публикациях конца 80-х годов прошлого столетия, в которых даются оценки состояния государства и вариантов сохранения страны, и решил прописать некоторые их тезисы, исходя из того, что формулировка проблемы в жанре альтернативной истории позволяет воспроизвести и некоторые допустимые сценарии, возникающие из собственных трактовок событий. Хотел бы отметить, что обращение к своим текстам более чем 30-летней давности вовсе не мотивируется стремлением к банальному самоцитированию, а связано с необходимостью обосновать свой подход к обсуждаемой проблеме. Эти тексты помогут ретранслировать значимые проблемы, связанные с обустройством нашего государства и страны, которые во многом и в основном определили распад СССР в 1991 г. и которые также, по сути, остаются неразрешёнными сейчас. А проблемы эти возникают вследствие цивилизационных вызовов для России, ответы на которые в современных условиях требуется давать с учётом тех социальных процессов, что разворачивались в 1989 году. И в этом мне, как раз помогут ссылки на свои статьи. Итак, начну в хронологическом порядке.

 

17 сентября 1989 г. написана статья «К вопросу о национальной политике в стране»[1], которая вначале почтовым письмом 13 октября 1989 г., а затем, несколько позднее, через Московский клуб избирателей была отправлена в Верховный Совет СССР. Я уточняю эти детали не столько для того, чтобы отметить некоторый политический романтизм и юношескую наивность автора и даже не для фиксации каких-то давних попыток повлиять на ситуацию (в плане: я сказал и совесть моя чиста), а исходя из того, что обращение с отмеченной в заглавии статьи проблемой к высшему законодательному органу страны проистекало от её активного обсуждения в советском обществе того периода. Вот некоторые выдержки из этого текста:

«Обострение национальных отношений в стране, наряду с затягивающимся и углубляющимся социально-экономическим кризисом, вызывает … у населения чувство тревоги и озабоченности, т.к. порождаемая национальными конфликтами дестабилизация представляет непосредственную угрозу судьбам страны в целом и каждому гражданину в отдельности. Обеспокоенность возрастает также в связи с тем, что складывается впечатление о неспособности руководства страны не то, чтобы навести порядок, а сориентироваться в складывающейся ситуации. Правительство молчит».

«Одной из основных проблем национальных отношений является сепаратизм. Он порождает социальную напряжённость, которая может привести к последствиям гораздо более трагическим нежели события в Сумгаите, Фергане, Нагорном Карабахе». … «А реалии таковы, что наша страна спаяна не только социально-экономически, что является очевидным для любого непредубеждённого человека, но и её нынешние границы обусловлены исторически. Т.е. нынешняя территория государства складывалась на протяжении столетий…».

«Национальная проблема в нашей стране в значительной степени усугубляется особенностями нашего государства, точнее, системы государственного управления, спроецированной в плане национально-государственного строительства не на реалии действительного мира, а на некий идеалистический образ всемирного государства братских народов». … «Действительно, создание СССР воспринималось тогдашним руководством государственного образования и теоретиками государственной идеологии, в первую очередь, конечно же, Лениным, как начало образования Всемирного СССР».

«Хотя практика ежеминутно опровергает тезис о мировом пролетарском государстве, именно он является в это время теоретическим обоснованием СССР как государства государств, что опять же вновь репродуцировано в недавнем проекте, а теперь, уже после Пленума, в платформе КПСС «О национальной политике партии в современных условиях», где недвусмысленно говорится о статусе республик, входящих в состав СССР как «суверенных социалистических государств». … «С точки зрения доктрины об СССР, таким образом, требования прибалтийских региональных националистических объединений являются совершенно правомерными и бесспорными. Но, эти требования подвержены серьёзному сомнению, коли позиция по образованию СССР в рамках исторически сложившегося единого государства является ложной. Ведь тогда это будет противоестественный процесс отнятия части от живого организма, сложившегося исторически в единую социально-экономическую систему» … «И попытки разорвать этот организм неправомерны и с моральной, и с социальной, и с экономической, и с юридической, и с политической точек зрения».

«Исторически сложилось так, что мощнейшее государство, занявшее огромные просторы Восточной Европы и Северной Азии, оформлялось вначале вокруг Киева, затем Москвы и Петрограда. А цементирующей нацией выступил русский этнос (куда входят нынешние русские, белорусы и украинцы, которые, кстати, в силу исторической преемственности с Киевской Русью имеют как никто другой большее право называться русскими)».

«Поэтому необходимо пересмотреть концепцию по образованию СССР, этой безликой и аморфной державы, с тем, чтобы возродить былое Российское государство в ныне существующих исторических границах, с наделением самостоятельностью не только нации и народности его населяющие, главным образом в сфере экономической и социально-культурной, но и регионы, типа Урала, Донбасса и т.п.»

«…принцип образования СССР не соответствовал интересам всех народов, населяющих нашу страну. Чтобы соблюсти эти интересы, при сохранении нынешнего формообразования государства как союза республик-государств, необходимо чтобы народ мог получить право на государственное устройство, такое же как и у ныне существующих союзных республик. Если это не реализуется при подобном положении дел, то неравноправие народов в стране будет оставаться всегда. А это значит, что всегда будет сохраняться источник и условия национальных конфликтов и национальной напряжённости. Если же это реализуется в том виде союзных государств, сделанных на территории исторически сформировавшегося единого экономически спаянного государства, который (вид) мы имеем сейчас, при его распространении на все нации и национальности страны, в таком случае мы получим сверхуглубленную и сверхрасширенную забюрократизированную систему административно-национального управления … Причём, в силу национально-государственной сепаратизации, этот новообразованный монстр войдёт, непременно войдёт, в жесточайшее противоречие с исторически сформировавшейся целостностью и приведёт к невиданному социальному катаклизму. Таким образом, сохранять СССР в нынешнем положении невозможно в силу его половинчатости и незавершённости … возвышающий одни нации до ранга наций имеющих союзно-республиканское устройство и унижающий другие (причём, по непонятно каким причинам, как, например, татар и башкир, которые по численности и экономической мощи если не намного, но превосходят любую из прибалтийских наций) до рангов автономно-республиканских, автономно-областных, автономно-окружных, автономно-районных и даже вообще никаких, в смысле оформления, этносов. А развивать СССР дальше, до своего логического и справедливого завершения в рамках страны нельзя».

«Потому, единственный выход это возрождение Российского государства и конституционное закрепление за каждой нацией и национальностью (вне зависимости от количества проживающих представителей в нашей стране) право образовывать своё собственное национально-культурное образование в местах исторического или компактного проживания; со своей собственной национально-культурной политикой, включающей систему образования, вероисповедания и т.п. Но, при условии единой социально-экономической политики в стране. Здесь следует отметить, что распространяющийся хозрасчёт необходимо строить не по национальному признаку (как это происходит сейчас), а по региональному. Потому что Урал, Донбасс, Кузбасс, Крым, Москва, Ленинград и т.п. имеют все возможности и права на экономическую самостоятельность, как впрочем, и Прибалтика (не Литва, Латвия и Эстония по отдельности, а именно Прибалтика, как экономически связанный регион)».

 

Статья «В движении – сила» была опубликована в феврале 1990 г. (написана в конце 1989 г.) в газете «Новая жизнь»[2], которая была основана в 1989 г. Александром Д. Лукашевым в качестве органа межфракционного объединения ДС «Демократический блок». (Впоследствии она издавалась как независимая социал-демократическая газета. После смерти главного редактора, А. Лукашев был убит 27 ноября 1990 года, – совместное издание Социал-демократической партии России и Республиканской партии). В этой публикации поднимаются, по сути, те же проблемы, связанные с необходимостью изменения обустройства страны. Отмечу также некоторые положения из этой статьи:

«Нации, как и женщине, не прощается минута оплошности, когда первый встречный авантюрист может совершить над ней насилие», – изрёк как-то К. Маркс, применительно к Франции середины XIX столетия и её императора Наполеона Луи Бонапарта. Он, видимо, и не подозревал, насколько применимы будут эти слова к тем последователям его политической доктрины, которые предприняли в России в октябре 1917 года самую глобальную за всю историю человечества авантюру по втаскиванию громадной страны в мифологизированное «светлое будущее». Но они применимы не только к авантюре большевиков, но и к российскому обществу, которое поддалось этой авантюре. Разделяет ли общество ответственность за то, что происходило и происходит? Или оно ищет поводыря и «козлов отпущения»?»

«Очевидно, что большевики пришли к власти не только потому, что очень этого хотели, но и потому, что этому способствовали и позволяли условия. Они пришли к власти с лозунгами, формулирующими цели, которые интриговали и одурманивали массы. Но они не имели способа движения к цели…» … «Поддавшись соблазну достичь цель без движения к ней, общество двинулось через переправу не по мосту и даже не на плотах, а по телам своих сограждан».

«Так переправились ли мы на другой берег? Да, но как! Эта переправа была не созидательной, а жертвенной. А не переправляться вовсе мы не могли. Т.к. тот берег лишился условий для нашего существования. А вот теперь и этот берег лишается жизненно необходимых условий. Как будем переправляться? С помощью нового поводыря, слепым стадом к сладкой мечте, оказывающейся в конечном итоге массовой бойней? Или будем строить мосты…».

«…задача состоит не в том, чтобы во что бы то ни стало отстранить КПСС от управления, а в том, чтобы заменить непотребную для общества форму социальной организации, представляемую режимом партократии».

«Что произойдёт, если структура власти не двинется через разрушающую её черту? Её упрямство приведёт к социальному катаклизму… Кому выгоден такой исход? С точки зрения насущных человеческих интересов – никому. В том числе и самой системе власти. … Однако нельзя говорить, что абсолютно никому. Потому что всегда в обществе найдётся определённое число авантюристов, которые находят своё пристанище в условиях социальных потрясений. Но, главное, нет гарантий, что эти потрясения побудят к строительству моста. Скорее наоборот, погонят общество к новой призрачной цели, под командованием новоявленного поводыря».

«Что может быть ориентиром? – Запад западный в лице стран ЕЭС и США или Запад восточный в лице Японии? Думается, что взгляд должен быть обращён и в ту, и в другую стороны, но мыслиться должна Россия, уникальность и своеобразие которой неоспоримы».

 

* * *

 

Обе эти статьи, написанные в 1989 году, были посвящены проблемам общественно-государственного устройства СССР / России. И основной вывод, в них содержащийся, сводился к тому, что сохранение советско-коммунистической модели, как она реализовывалась в СССР, было невозможно. И, кстати, принятая 20 сентября 1989 года на Пленуме ЦК КПСС платформа КПСС «Национальная политика партии в современных условиях» пыталась сохранить Советский Союз методами усугубления дезинтеграционных тенденций, заложенных в советско-коммунистический проект, что, безусловно не могло способствовать сохранению целостности страны. На что и было обращено внимание в одной из цитируемых статей и что оценивалось как угроза для государства. Как показали дальнейшие события эта угроза была реализована в 1991 году.

Конечно, А.И. Солженицын в публицистическом очерке «Как нам обустроить Россию?», написанном в июле 1990 года, более реально оценивал социально-политические процессы в СССР, выступая за сохранение целостности только русской исторической части страны, призывая к пересмотру произвольно нарезанных коммунистами границ союзных республик, поделивших русский народ на разорванные части. В моём же случае, речь шла о необходимости сохранения всей территории страны, включая, непременно, и Прибалтику. Однако, при обязательном демонтаже советско-коммунистической модели. И, сдаётся мне, такой подход был стратегически правильным, так как за истекшие тридцать лет ни один осколок некогда единой страны так и не нашёл эффективного способа для своего развития. И, более того, перспектив для осколочного существования практически не предвидится. Пожалуй, при всех имеющихся негораздах функционирования режима государственного управления, лучше всего, и в плане нынешнего международного статуса, и плане уверенности на будущее, обстоят дела в Российской Федерации. И то, главным образом потому, что она не только политически, но и культурно-цивилизационно сохраняет преемственность с исторической Россией, формой которой, хоть и превращённой, безусловно был СССР.

Более существенное различие в подходах Солженицына и моём состояло в том, что Солженицын не рассматривал Россию как цивилизационную модель, а лишь как этно-национальное государство, а у меня проявлялся, хотя и не осознанный в формах артикуляций, именно цивилизационный подход, когда Россия предстаёт в качестве самодостаточной цивилизационной конструкции, создаваемой и образуемой в процессе и в результате взаимодействия множества этно-культурных сообществ, при обязательном доминировании стержневой культуры. Собственно говоря, так формировались и существовали все известные цивилизации. Сейчас, восстанавливая в памяти события того времени, я вспоминаю, что очерк 1990 г. Солженицына не вызвал у меня энтузиазма, если не сказать обратное. Неприятие вызвало, прежде всего, его предложение разделить страну. Возможно, что это было вызвано и тем, что ранее, в 1989 г., я предлагал другое, но, мотивация, считаю была обусловлена именно расхождением в способах обустройства.

Ещё на один аспект в своих упомянутых публикациях хотел бы обратить внимание. Они, конечно же, были результатом сугубо авторского описания и оценки происходящих в конце 80-х годов прошлого века событий в нашей стране. Но, эти описания и оценки всё-таки передавали тенденции социально-политического развития СССР, проблемы государственного строительства и социальных (включая национальные) отношений. С высоты нынешнего положения, могу однозначно утверждать, что эти тенденции и проблемы возникали вследствие цивилизационного кризиса, который переживал в те годы Советский Союз. Такое утверждение основывается на разработанной мной в 2000-х годах концепции Мировой оси культуры, в которую встраиваются культурно-цивилизационные очаги, обеспечивающие формирование доминирующих геополитических центров в различные исторические эпохи.

Перспективы и, может быть – главное, возможности российской цивилизации строятся исходя из данной концептуальной модели. Историко-временная ось человеческой культуры создаётся из последовательно сменяющих друг друга уровней и в различной степени активности взаимодействующих очагов культуры: – Южная Африка (архаическая культура древнейшего человека, существовавшая до периода отстоящего от нашего времени в 40 тысяч лет); – Южное Средиземноморье – Ближний Восток – Индия – Китай – Мезоамерика (Древний Египет, Древняя Месопотамия, Древняя Индия, Древний Китай, Майя); – Северное Средиземноморье (Древняя Греция, Древний Рим, Византия); – Европа и Северная Америка (эпоха Средневековья, Нового и Новейшего времени, вплоть до сегодняшнего дня); – Россия (развёртывание в XXI веке).

Анализ возведения оси культуры человечества позволяет выдвинуть предположения о существовании мостов культуры и «утерянного» фрагмента человеческой культуры. Что касается «утерянного» фрагмента культуры, то возникновение этой гипотезы связано с тем, что между южно-африканской культурой, первым очагом культуры человечества, и южно-средиземноморской культурой Древнего Египта в пространственном и временном измерениях существует значительный пробел. Своеобразная историческая лакуна включает не установленный сейчас и не описанный регион культуры человеческого общества. Он по историческому времени предшествует древнеегипетской культуре и уступает ей технологически в освоении природного пространства. Скорее всего, это пространство и время существования протокультуры человеческого сообщества, бывшей технологически более развитой чем южно-африканская квазикультура.

Крепление оси культуры достигается благодаря существованию культурных диастол (греч. diastolē – растягивание, расширение), которые обеспечивали культурно-историческую преемственность как между уровнями, так и между очагами мировой культуры. В этом смысле мы можем говорить о мостах культуры. Мостами мировой культуры являются культурные системы Древней Греции и Древнего Рима, обеспечившие восхождение, главным образом, от ближневосточно-средиземноморской культуры к европейской культуре. Более широкие функции выполнял Византийский мост культуры, который открыл для Древней и Московской Руси, а потом и для Царской России каналы восприятия не только европейской культуры, но и древнегреческой, а также ближневосточно-средиземноморской культурной традиции. Именно наличие этого моста культуры видимо объясняет особое почитание не только в рамках Русского Православного Подвижничества, но и в целом в русской духовной культуре творений одного из Отцов Церкви Иоанна Лествичника (VII в.), жившего на территории Сирии.

В качестве диастол мы вправе рассматривать крито-микенскую культуру, соединяющую древнеегипетский и древнегреческий культурно-цивилизационные очаги и финикийско-карфагенский мост культуры, продвигающий достижения Междуреченской (Древнемесопотамской) цивилизации (в частности, техники мореплавания) в историческое и географическое пространство Северо-Средиземноморского очага мировой культуры, прежде всего Древнего Рима.

В пространственно-географическом плане ось культуры возводится по географическим параллелям от Южной Африки до Северной Европы, осваивая на каждом уровне подъема все более сложные природные пространства. Каждое природное пространство, как среда существования человеческого общества, от Южной Африки до Северной Европы требует от человека все более сложных технологий освоения природных процессов, служащих источником и условиями социального существования. Исторический процесс развития человека показывает, что каждая ступень освоения экологического (окружающего природного) пространства предполагает создание новых более совершенных способов воздействия на это пространство. Само социальное производство становится с каждым уровнем более информационно- и энергоёмким.

Стержнем социокультурного прогресса является востребованность новых знаний и информации. От Африки до Европы растёт по нарастающей потребность в информации, в связи с усложнением деятельности человека в окружающей среде. Освоение человеком новых геопространств требует от него новых культурных технологий и новых цивилизационных стандартов. Смена очагов культуры означает переходы к таким условиям экологической (окружающей) среды, которые стимулируют культурные достижения и цивилизационное совершенство. Исходя из этого, можно предположить, что вслед за Европой новым очагом культуры должен стать регион Урала и Южной Сибири.

Если мы сравним геопространства средиземноморского региона, с одной стороны, и Средней и Северной Европы, с другой, то увидим, что европейские экологические условия могли расцениваться как экстремальные для египетской и месопотамской культур, да и для греческой тоже. Практически точно также рассматривается урало-сибирский регион с позиций европейской культуры. И еще одно сравнение. Соразмерность благодатности и благоприятствования геоприродных условий Средиземноморья и Европы почти что пропорциональны такой же соразмерности уже Европы и России. Освоение природных пространств в Европе намного более энергоемкое, нежели в полосе Южное Средиземноморье – Ближний Восток – Индия – Китай, а в урало-сибирском регионе России – чем в Европе.

Исходя из качественных особенностей и сущностных признаков социоприродной деятельности Человека в пространстве определённой геоклиматеческой среды и с учётом влияния этой среды на характер такой деятельности (но, без географического фанатизма и детерминизма), мы можем обозначить культурно-цивилизационные очаги Мировой оси культуры как:

• Речные цивилизации: Египетская, Междуреченская / Месопотамская (Ассиро-Вавилоно-Урарту-Финикийско-Персидская), Индийская / Индская, Китайская, Майя;
• Морские цивилизации: Северо-Средиземноморская (Греческая и Римская = Античная, Византийская);
• Океаническая цивилизация – Европейская и/или Евро-Атлантическая[3];
• Вселенская цивилизация – Русская или Российская.

При этом, в пользу Вселенского характера Российской цивилизации говорит и философия Русского космизма, первой начавшая осмысление вселенского проекта социального бытия человечества. В то время как европейская философия предавалась утончённому мудрствованию (в форматах персонализма, прагматизма, экзистенциализма и феноменологии) о превратностях индивидуального земного существования.

Именно исходя из этого, предлагается рассматривать территории Урала и Южной Сибири в качестве будущих очагов мировой культуры. И, соответственно, центра доминирующего цивилизационного образования и геополитического влияния. Для обозначения формирующейся цивилизации с базовыми культурными очагами применимы термины «Евразийская» и «Российская» или «Русская». Определения «Евразийская цивилизация» и «Российская / Русская цивилизация» достаточно часто встречаются в научных исследованиях и философских концепциях. Причём, понятия Российской цивилизации и Евразийской цивилизации практическими всеми учёными и философами рассматриваются как тождественные. В контексте нашего исследования, понятие России рассматривается в качестве синонима российского социокультурного пространства и российской цивилизации. С другой стороны, термин Россия давно используется за рубежом для обозначения государства, существовавшего не так давно на территории СССР, а раньше Российской Империи. Оба этих подхода не противоречат друг другу, и потому в своих определениях мы будем исходить из них.

Анализ процесса исторического развития российского социокультурного пространства показывает, что на протяжении более тысячи лет закладывались основы российской цивилизации. К настоящему времени мы не можем строго предметно говорить о сформировавшейся российской цивилизации. Россия является становящейся цивилизацией. До настоящего времени, при наличии мощной социокультурной традиции, цивилизационные формы в России в основном были заимствованные.

В эпоху существования Древней (Новгородско-Киевской) Руси и Московской Руси происходило использование стандартов Византийской цивилизации. Известное историческое предание о выборе веры для Руси в конце X века рассказывает о том, что Великий князь Владимир встречался с представителями Иудаизма из Хазарии, Ислама из Волжской Булгарии, Западного Христианства из Священной Римской Империи и Восточного Христианства из Ромейской (Византийской) Империи. В исторической науке, не говоря уже об общественном мнении, этот выбор традиционно трактуется как религиозный. Спорить с этим нет необходимости. Однако, по сути, речь идёт не только о религиозном выборе Великого князя Владимира, но, прежде всего, о цивилизационном. Очевидно, что более тысячи лет назад религия выполняла важнейшую социокультурную функцию в цивилизационном строительстве. Более того, после утверждения Единобожия в различных формах религии в развитых обществах первого тысячелетия нашей эры, цивилизационные системы стали определяться по религиозным признакам – христианская, мусульманская, иудейская. Потому, говоря и оценивая выбор новой религиозной формы, сделанный Русью в конце X века, мы должны видеть в нём и религиозное, и культурное, и цивилизационное выражение. При этом, исходя из того, что религия является компонентом (важным, а, зачастую, определяющим) культуры, а цивилизация есть оформление социокультурного пространства, и в данном случае имеются все основания говорить именно о цивилизационном выборе Руси, сделанным ею через религиозную форму.

В конце концов, этот исторический выбор был выражен знаменитой формулой: «Москва – третий Рим». Причём несмотря на то, что эта установка была задана православным монахом старцем Филофеем, она имела отношение, прежде всего, к державе, а не к Церкви. Представить себе, что в середине XVI столетия, когда Католичество окончательно отторглось от Православного Христианства, православный священнослужитель призывал бы признать католический Рим первым центром, а православный Константинополь его преемником, было бы совершенно неправильно. К тому же, в эпоху Филофея ещё не стёрлись воспоминания о политике агрессивного прозелитизма, которую проводила Католическая церковь, организуя Крестовые походы не только на Ближний Восток, в Палестину к Гробу Господнему, но и на русские земли. Именно крестоносцев Тевтонского Ордена остановил Александр Невский, нанеся им сокрушительное поражение. Филофей рассматривал даже не державную преемственность, а, скорее, цивилизационную, в нашем сегодняшнем понимании, от имперского Рима к имперской Византии, павшей в 1453 году от войска турок-османов, но зачахшей гораздо раньше, и к будущей царской России, которой ещё не было на момент Послания Филофея, но которая должна стать. Собственно говоря, такая постановка вопроса – преемственности Римской и Византийской цивилизаций – в 1527 году (предположительное время написания Филофеем своего Послания Великому князю Василию III) была абсолютно оправданной и политически, правильнее – геополитически, актуальной. За десять лет до этого в 1517 году профессор теологии, доктор богословия Мартин Лютер в городе Священной Римской Империи (бывшей к тому времени уже достаточно децентрализованным образованием) Виттенберге написал и вывесил на дверях замкового храма свои 95 тезисов с критикой Католической церкви. В Европе началась эпоха религиозной Реформации, которая сопровождалась глубокими социально-политическими потрясениями. Россия, освободившись в конце XV столетия от каких-либо форм зависимости от Золотой Орды, переживала период подъёма, государственно-политического, главным образом. Отсюда её претензия на европейское культурно-цивилизационное наследство.

Таким образом, Россия рассматривалась не просто как наследница двух Империй – Римской и Ромейской, но и как будущий центр Европейской культуры и цивилизации, которые виделись в продолжении культурно-цивилизационных систем Древней Греции и Древнего Рима. В этом смысле Российская цивилизация могла быть имплантационной, использующей ценности и стандарты Византийской социокультурной системы и цивилизационной модели. К слову сказать, церковная провизантийская реформа Патриарха Никона в середине XVII века может рассматриваться как продвижение по пути преемственности Византийской, а через неё и Римской, цивилизации. Первым шагом Патриарха Никона в литургической реформе, сделанным сразу после вступления на Патриарший престол, было сравнение текста Символа веры в редакции печатных московских богослужебных книг с текстом Символа, начертанного на саккосе (архиерейском облачении) митрополита Фотия. Обнаружив расхождения между ними (а также между Служебником и другими книгами), Патриарх Никон решился приступить к исправлению книг и чинопоследований. Примерно через полгода по восшествии на Патриарший престол, 11 февраля 1653 года, Патриарх указал опустить в издании Следованной Псалтири главы о числе поклонов на молитве преподобного Ефрема Сирина и о двуперстном крестном знамении [См.: 1].

Императорская Россия и Советская Россия строились и позиционировались в глобальном цивилизационном пространстве как уже более жёсткое использование непосредственно стандартов Европейской цивилизации, фактически, без учёта Византийских культурно-цивилизационных традиций. В этом процессе использовались различные формы, но все они сводились к применению разнообразных европейских цивилизационных стандартов. Нельзя сказать, что это было слепое копирование, сугубо российский социокультурный фактор зачастую до неузнаваемости преображал европейские формы, но, тем не менее, европейский цивилизационный вектор развития России в этот исторический период вряд ли может быть поставлен под сомнение.

Оценки Российской Коммунистической революции октября 1917 г. разнятся от крайне восхвалительных до резко отрицательных и уничижительных. Любопытно отметить, что, начиная с годов Гражданской войны и вплоть до недавнего времени, коммунисты говорили о том, что они не только свергли власть помещиков и капиталистов, но и царя. Но, в последние годы представители Компартии РФ подчёркивают, что большевики в октябре 1917 г. свергли Временное правительство, но не царя, что, в принципе, является правдой. Однако, правдой является и то, что именно коммунисты жестоко расправились с Николаем Вторым и его семьёй и со многими другими родственниками последнего Императора России. А это говорит о том, что коммунисты выступили преемниками самых радикальных политических кругов, участвовавших в Февральском государственном перевороте, и именно они насильственно прервали эволюционную трансформацию российской государственности, которая должна была завершиться установлениями, принятыми Учредительным собранием. Мысль не нова, но получается, что в 1917 году победили либералы – умеренные в феврале и крайние в октябре.

С другой стороны, захват власти большевиками и свершённая ими Коммунистическая революция стали реакцией на паралич власти в России, ущербную внутреннюю и внешнюю политику. И в этом смысле возникают условия её неизбежности, что, конечно же, не оправдывает сам факт насильственного захвата власти (включая и разгон Учредительного собрания) и последовавшую Гражданскую войну, спровоцированную этим фактом. При этом ещё более значительная, основная доля ответственности за начавшуюся в 1917 г. Вторую Великую смуту в России лежит на том олигархате, олигархическом окружении Императора, который не смог и не захотел извлечь уроки из Восстания 1905-1907 гг., вредил правительству П.А. Столыпина и, возможно, был причастен к его гибели, расшатывал Империю и власть Императора, не имея никаких проектов будущего, не представляя способов развития страны. Недаром, один из твёрдых российских государственников и монархистов И.Г. Щегловитов, понимавший опасность олигархического правления в ущерб имперской власти и видевший ущербность послестолыпинского правительства, в конце 1916 г. на одном из заседаний Государственного Совета Российской Империи произнёс, имея в виду состав тогдашнего Совета министров: «Паралитики власти слабо, нерешительно, как-то нехотя, борются с эпилептиками революции» [2].

Иными словами, не было бы ни Февральского государственного переворота, ни Октябрьской Коммунистической революции, если бы в Российской Империи в начале ХХ в. (хотя бы после Восстания 1905-1907 гг.) утвердилась охранительная, сдерживающая структура, обязательно под началом императорской власти, типа Опричнины Ивана Грозного, которая смогла бы, как минимум, нейтрализовать давление и влияние разлагающего общество олигархата. Но, ещё более правильным было бы, наряду с образованием охранительного учреждения, осознание и идеологическое оформление своего проекта российского цивилизационного строительства, исходя из учения о культурно-исторических типах Н.Я. Данилевского и с использованием идейных скреп русской философской мысли. Нерешённость этих злободневных и насущных вопросов до 1917 г., привела к их решению, по сути, в извращённой форме – в виде института большевистских комиссаров и коммунистической цивилизационной модели, как искажённой вариации Европейской цивилизации. Да и сама Коммунистическая революция в октябре 1917 г. стала такой же формой решения нерешённых вопросов.

Очень важно отметить, что достаточно длительное существование, в измерении человеческой жизни, коммунистического режима, утвердившегося в результате Гражданской войны 1917-1920 гг., непосредственно доказывает, что отмеченные вопросы действительно были злободневны и существенны для этого отрезка пути исторического развития России. Таков был выход России из Второго Смутного времени, такое было преодоление очередного цивилизационного распутья российского общества. Не сумев выстроить свою собственную цивилизационную модель и применить её стандарты к обустройству своего социокультурного пространства, российское общество сполна испытало на себе все тяготы чуждых иноцивилизационных регуляторов, особенно в первые два десятилетия коммунистического правления. Стремясь утвердиться в российском социокультурном пространстве, адепты коммунистической модели постарались выбить один из краеугольных камней этого пространства – Русскую Православную Церковь. Борьба коммунистов против Православия, равно как и против других традиционных конфессий России – Ислама, Иудаизма, Буддизма, – показывает процесс иноцивилизационного моделирования в другом, чуждом для Европы, российском социокультурном пространстве. К месту сказать, что для Европейской цивилизации, природно оппозиционной, а то и враждебной России, её традиционные конфессии и прежде всего Русское Православие всегда были объектами нападок и козней. Но, как и после проевропейских реформ Петра Великого, российское социокультурное поле перемололо иноцивилизационные стандарты и механизмы, не позволив им разрушить традиционные ценности, смыслы и символы [См.: 3].

Потому падение коммунистического режима в 1991 г. было проявлением очередного цивилизационного кризиса в нашей стране. Коммунистическая цивилизационная модель, её стандарты, механизмы, правила и приёмы обустройства и устройства социального пространства (постоянно изменяющегося и совершенствующегося) исчерпали себя. Это был кризис модели социального управления, вследствие этого кризис общества и государства, но никак не кончина страны – исторической России. Именно этот цивилизационный кризис привёл к распаду СССР и Третьей Великой Смуте, а совсем не падение цен на нефть и другие энергоносители. И даже происки спецслужб США и их пособников с Западной Европы, подпитываемые тем же Западом диссиденты тем более не стали конечными и истинными разрушителями СССР. Да, они расшатывали устои. Но, ничего бы не сделали, если бы система социального обустройства, политического устройства и государственного строя не дала бы сбой. Кстати, куда подевались после 1991 г. все те диссиденты, что «шатали» советский строй? Куда-то подевались, но в политике РФ 90-х годов прошлого столетия их заметить не получается. Естественно, я имею в виду реальную политику федерального уровня, а не политические тусовки в актовых залах, скверах и малотиражных изданиях.

С 1991 г. начался период цивилизационного распутья, когда вначале – 90-е годы ХХ в. – расколовшиеся фрагменты страны (все, без исключения, хотя и в разной степени) попытались применить модернизированные европейские цивилизационные стандарты, а затем – уже в XXI в. – в матричной части страны, в Российской Федерации, стало происходить переосмысление цивилизационной ориентации. Хотя, к сожалению, пока без осознания, на уровне государственного руководства страной и в сфере общественного сознания в целом, своей российской цивилизационной модели.

Как минимум, для имевших место в истории нашей страны состояний цивилизационного распутья – во второй половине XVI – начале XVII столетий, в начале XVIII в., в начале ХХ в. и в конце ХХ – начале XXI столетий – характерным является возникновение различных форм олигархического правления, попытки олигархата управлять страной исходя из своих личных и корпоративных интересов. Примечательно, что наиболее эффективный выход из цивилизационного распутья был совершён Петром Великим с опорой на институт гвардейцев, как системы защиты государства и противовес олигархату, а также с использованием имплантационной европейской цивилизационной модели. Опричнина Ивана Грозного, безусловно, обуздала боярский олигархат. Но тогда не определились с цивилизационной моделью и даже не подошли к пониманию необходимости таковой, что спровоцировало Великую Смуту начала XVII в., хотя Опричнина и отсрочила её возникновение. В начале ХХ в. не было ни сдерживающей олигархат структуры, ни цивилизационного проекта и никакой остановки, возможной для предотвращения Смутного времени не стало. И это самый трагический эпизод цивилизационного распутья России.

Основной урок для нашего времени по событиям 1917 г. видится в том, что цивилизационное распутье рано или поздно приводит к социальной катастрофе, если не решаются две главные задачи в этом состоянии: 1) не образуется эффективная структура для сдерживания и подавления своеволия олигархата и 2) не принимается адекватный сложившимся историческим условиям цивилизационный проект развития страны и государства.

Утрата обществом цивилизационных ориентиров социокультурного развития, состояние цивилизационного распутья (особенно в фазе возникновения и длительности протекания) провоцирует пробуждение племенного мышления, разрушение моральных норм и нравственных ценностей духовно развитого общества, приносит этническую и групповую сегрегацию, что приводит к отторжению не только общенациональных, общедержавных и общесоциальных интересов, но и подавлению личностно-индивидуальных. А это как раз почва для Гражданской войны, которая мало чем отличается от племенных распрей в древних и архаичных обществах. Собственно, само современное общество в условиях Гражданской войны становится архаичным, где архетипы поведения группового изоляционизма по схеме свои-чужие провоцируют всё новые и новые социальные конфликты.

Выбор иноцивилизационных ориентиров, пусть и ограничивающийся имплантацией определённых стандартов и механизмов иной цивилизации, при некоторой пользе в сравнении с отсутствием какого-либо продуктивного плана будущего, несёт ещё одну проблему, можно сказать беду для общества, которая состоит в том, что в каждодневную жизнь, в т.ч. институтов социального и государственного управления, включается ценностная ориентация чужой культурно-цивилизационной системы. И это приводит к тому, что общество получает такой аппарат власти, который больше старается и стремится угодить и понравиться иноземцам, у которых копируется ценностная ориентация, нежели своему народу. Как ни прискорбно, но это становится именно проблемой и бедой общества, потому что власть в своём персонифицированном выражении при такой раскладке чувствует себя вполне комфортно. Правда, до определённого момента, пока общество не начинает избавляться от такой власти….

Относительно цивилизационных ориентиров для России в нынешнее время следует отметить, что никакой имплантационной модели европейского или, тем более, китайского образца уже быть не может. И не только по причине исторической исчерпаемости отмеченных моделей, но и вследствие того, что Россия со своим социокультурным пространством сейчас никакую иную, кроме своей, цивилизационную конструкцию не приемлет [подробнее об этом: 4, С. 234-252].

Лишь только на рубеже нового третьего тысячелетия мы имеем основания говорить о начале формирования собственно российской цивилизации на базе развитой и всемирно значимой социокультурной традиции.

Особенности российской цивилизации вытекают из своеобразия социокультурной традиции, которая включает нормы социальной жизни, культурные ценности и мировоззренческие принципы. Социальные параметры культуры выражаются:

• общим мировоззрением (с сохранением особых и единичных модификаций);
• особым менталитетом, обеспечивающим самоидентификацию на уровне большой социальной группы (нации, суперэтноса, цивилизации);
• геоприродной спецификой территории деятельности, влияющей на формирование способов взаимодействия людей;
• единым доступным языком, как необходимым средством социальной коммуникации и управления, хранения и обмена информацией, передачи социальных знаний.

Выражением потенциала российской цивилизации являются достижения в областях освоения космического пространства, атомной энергетики и производства вооружений. Первые космические спутники, первый космонавт, первая АЭС, автомат Калашникова и атомное оружие появляются в стране, материальная культура которой в сфере быта и массового производства товаров и услуг явно уступала культуре социально развитых стран мира, Европейской цивилизации. Эти достижения отмечают готовность российского социокультурного пространства принять культурно-цивилизационную эстафету человечества и обеспечить формирование и продуктивное функционирование нового уровня Мировой оси культуры. К тому же, созданный потенциал позволяет Российской (или, Новороссийской) цивилизации отстаивать свои геополитические интересы и сдерживать претензии Европейской цивилизации и ее северо-американского ответвления на контроль и управление мировыми процессами.

Для обозначения современного этапа оформления Российской цивилизации возможно использовать понятие Новороссии, но именно в рамках дихотомии: Россия историческая с имплантационной моделью цивилизации и Новороссия будущего с собственной цивилизационной моделью. Авторство термина «Новороссия» может быть отдано государственным чиновникам эпохи Екатерины II. В современных исследованиях данный термин используется для обозначения части территории нынешнего государства Украина, занимаемой Одесской, Николаевской и Херсонской областями или, более широко, всего юго-востока Украины. Также термин Новороссия применяется для характеристики обширных южных российских регионов от Днестра до Алтая [5, с. 24]. Непосредственно до настоящего времени состояние Российской цивилизации можно охарактеризовать как ассоциативное, так как она соединяла в себе российские социокультурные ценности и европейские цивилизационные стандарты. И исходя из этого допустимо уже с конца Х века говорить о существовании имплантационной модели Российской цивилизации, использующей имплантируемые от Византийской и Европейской цивилизаций стандарты, техники, технологии, нормы и приёмы социального (включая государственное) обустройства в своём самобытном социокультурном пространстве.

С учетом исторических параметров и пространственно-географических координат, над формированием российской цивилизации трудились не только автохтонные этносы российского социокультурного пространства – абхазы, азербайджанцы, армяне, башкиры, грузины, казахи, киргизы, латыши, литовцы, молдаване, осетины, русские (включая великорусов, югорусов, русинов, малорусов и белорусов), таджики, татары, туркмены, узбеки, чуваши, эстонцы, – но и представители иноземных этнических групп – греки, евреи, итальянцы, немцы, поляки, французы, датчане и многие другие. Этот факт является очень важным и значимым для будущего цивилизационного развития. И он выражен четвёртым законом исторического развития Н.Я. Данилевского о необходимом для цивилизации разнообразии этнографических элементов, составляющих свойственный ей культурно-исторический тип. При условии, что они (этнографические элементы) включены и составляют политическую систему государства [См.: 6, с. 91-92]. С учётом этого, пространство Российской цивилизации определяется границами Российской Империи (явно без Польши и Финляндии) и Советского Союза или исторической России, естественно, не методом простого наложения.

 

* * *

 

Таким образом, кризис, приведший к распаду СССР, был, по сути, и по источникам, цивилизационным. Такой же категории, как эпоха Смутного времени начала XVII в. и революционные потрясения начала ХХ в. Злободневность и актуальность такой констатации для современного периода развития страны и общества состоят в том, что за истекшие тридцать лет этот кризис не преодолён. А это значит, что угрозы распада, конфликтов, социальных потрясений в историческом российском социокультурном и цивилизационном пространстве продолжают существовать. Принятие государством и утверждение в обществе собственного цивилизационного проекта может послужить не только средством укрепления Российской Федерации, как политической преемницы СССР, но существенным аргументом для воссоединения разорванных частей исторической России. Естественно, что внедрение и применение собственной цивилизационной конструкции, с учётом опыта предшествующего культурно-цивилизационного развития, в складывающейся ситуации невозможно без подавления своеволия олигархата, который в нынешних условиях выступает проводником иноцивилизационных моделей, заимствованных им и применяемых как инструменты для своего личного и корпоративного обогащения. В этом контексте, номенклатурный олигархат РФ 2000-х годов, пришедший на смену спекулятивному олигархату 90-х годов прошлого столетия, остаётся, вместе со своим предшественником, хотя и не столь безобразным, крайней формой выражения партократического олигархата позднего СССР. Общим для всех этих трёх форм является использование российского социоприродного пространства как почвы для наживы.

Стоит особо отметить, что наметившийся во второй половине 80-х годов ХХ века социально-политический кризис по форме и цивилизационный по содержанию, открыто разразившийся в 1991 году и тянущийся до сего дня может быть разрешён лишь выстраиванием собственной конструкции обустройства исторического пространства страны, в которой не будет места олигархическому насилию. Кстати, персонально, но, конечно же, не корпоративно, действующие олигархи могут принять участие в продвижении самобытной российской цивилизационной конструкции, как, например, некоторые бояре способствовали преобразованиям Петра Первого – Т.Н. Стрешнев (которого Пётр именовал «святым отцом»), М.А. Черкасский, Ф.Ю. Ромодановский, Ф.М. Апраксин, Ф.А. Головин, Б.П. Шереметев, Я.Ф. Долгоруков, А.И. Репнин, М.М. Голицын.

Филатов Анатолий Сергеевич, доцент Крымского федерального университета им. В.И. Вернадского, кандидат философских наук

 

Список использованных источников

1. Церковная реформа патриарха Никона. Википедия – свободная энциклопедия [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://ru.wikipedia.org/wiki/Церковная_реформа_патриарха_Никона
2. Спиридович А.И. Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 гг. – Нью-Йорк, Всеславянское Издательство, 1960-62. (1, 2 книги – 1960, 3 книга – 1962). – Сайт «Милитера» («Военная литература») / Электронный ресурс: http://militera.lib.ru/memo/russian/spiridovich_ai/03.html
3. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. Репринтное воспроизводство издания YMCA-PRESS, 1955 г. – М.: Наука, 1990. – 234 с.
4. Филатов А.С. Россия и мир. Геополитика в цивилизационном измерении. – М.: Проспект, 2016. – 352 с.
5. Морозов Е.Ф. Теория Новороссии / Е.Ф. Морозов // Русский геополитический сборник. – 1996. – № 1. – С. 16-28.
6. Данилевский Н.Я. Россия и Европа / Данилевский Н.Я. – М.: Книга, 1991. – 574 с.

 

---

[3] Ранее, Л.И. Мечников в работе «Цивилизация и великие исторические реки», написанной в 1882 г., подобным образом разделял историю человечества на периоды: «I. Древние века, речной период. … II. Средние века, средиземноморский период. … III. Новое время, или период океанический …» (– М.: Айрис-Пресс, 2013. – 320 с. – С. 203-204)

 

https://ruskline.ru/analitika/2021/07/11/raspad_sssr_kak_sledstvie_civilizacionnogo_krizisa