«Если русских останется только один хутор,
то и тогда Россия возродится».
Н.В. Гоголь
В Латвии русских намного больше, чем жителей любого хутора, но даже без научных исследований можно утверждать, что поле русского самосознания с каждым годом сокращается за счет эмиграции, да и ассимиляция русских идет полным ходом. Правда о перспективе сохранения русского самосознания сказать что-то определенное невозможно, по причине отсутствия каких-либо научных изысканий по анализу такой перспективы. А там, где нет концепции и организованной работы по ее воплощению, нет и серьезных оснований говорить о перспективе. Какая перспектива может быть у хаоса? Только продолжение хаоса. Возможно ли изменить ситуацию хаоса в сохранении русского самосознания в латвийской русской диаспоре и что для этого нужно делать?
Научная логика предполагает организацию поиска ответов на эти вопросы по следующим направлениям. Первое направление – анализ практического опыта сохранения русского самосознания в латвийской диаспоре и диаспорах других стран, которые сохранились до сих пор. Второе направление – поиск ответов на основе известных концепций сохранения русского самосознания. Например, такую концепцию, а, по мнению ряда ученых, даже идеологию создали славянофилы. Третье направление – формулирование ответов на основе сочетания результатов анализа опыта и концепций.
В данном случае, предложенные читателю размышления построены на основе анализа концепции и опыта работы славянофилов, тогда как работа по анализу опыта сохранения русского самосознания в зарубежных диаспорах и общинах продолжается. Нет, и не может быть никаких претензий на объективность и бесспорность предлагаемых размышлений, но желательно, чтобы спорные вопросы стали точками для дальнейшего концептуального роста. Тем более, что латвийской русской диаспоре нужна своя концепция сохранения русского самосознания, иначе велика опасность ее полной «интеграции в латышское общество».
Начнем с эпиграфа о русском хуторе. Может быть, великий русский писатель просто пошутил, да и каким образом из хутора возродится Россия? Конечно, это выражение следует понимать не буквально, а символически. Но сама фраза никакая не шутка и, имея подробное представление о биографии Николая Васильевича, можно утверждать – писатель прекрасно понимал, о чем писал.
Вспомним, что к началу XX века примерно 85% от всего населения Российской империи составляли малограмотные крестьяне, абсолютное большинство которых были носителями русского самосознания, пускай и на элементарном уровне. Нам известно, что крестьяне в лучшем случае имели образование на уровне церковно-приходской школы, мало читали, причем исключительно православную литературу, а театры, оперы и выставки не посещали. Откуда же у них русское самосознание?
Достигалось это через духовную жизнь, которую вели крестьяне под руководством приходских священников, монахов и монастырских старцев – посещали церковные службы, соблюдали посты и молитвенные правила, читали духовную литературу и патерики с описаниями жизни святых, главным образом - русских святых. Среди них особое внимание уделялось чтению жизнеописаний – Владимира Крестителя, князей-страстотерпцев Бориса и Глеба, митрополита Илариона, Андрея Черниговского, Андрея Смоленского, Александра Невского, Сергия Радонежского, Димитрия Донского, Иосифа Волоцкого, Нила Сорского, Димитрия Ростовского, патриарха Гермогена, Серафима Саровского.
Кто эти святые? Творцы русского духа и русского самосознания, их подвиги, дела их соратников и последователей и стали культурно-историческими компонентами русских традиций, которые крестьяне усваивали в процессе чтения патериков и слушания Священного Писания на службах в храмах. Через благочестие, приобретаемое в духовной жизни, крестьяне усваивали и духовные идеалы русского самосознание – братолюбие, милосердие, нестяжание, трудолюбие, стремление к духовному совершенству, миротворчество и соборное единство. Совокупность этих идеалов, представленная в примерах земной жизни святых, была основой для формирования русского самосознания у крестьян.
Каждый святой в течение своей жизни совершал духовные и земные подвиги, которые стали основаниями его собственного преображения и преображения его учеников и последователей. Достаточно вспомнить, кем был князь Владимир Креститель до своего крещения и кем стал после него. Вспомнить о том, что преображение князя началось с получения откровения из вечности и осознания смысла евангельской заповеди о блаженстве милостивых, которые помилованы будут.
Вот почему Николай Васильевич Гоголь, который строго соблюдал законы духовной жизни, прекрасно знал и понимал смыслы русского самосознания, выразился предельно точно – даже один хутор, жители, которого будут носителями русской идентичности, сможет восстановить Россию. При условии, конечно же, что священник прихода этого хутора правильно организует духовную жизнь крестьян, а жития русских святых будут приоритетами их домашнего чтения.
Важно понимать, что русский дух – не является функцией крови, это состояние души, в которой небесное выше земного, а духовные идеалы небесного воплощены в традициях русского образа жизни. Носителем русского миропонимания может быть человек любой национальности, если братолюбие и правдолюбие для него выше личного материального благополучия. Важно также понимать и то, что национальное при этом не исчезает, а укрепляется. Русский мир в отличие от Западного мира не разрушает нации и государства, а помогает им укреплять свои национально-культурные основания.
Вернемся к нашему вопросу – то, что возможно для русского хутора, возможно ли для латвийской русской диаспоры? Да, вполне возможно на уровне организованных социокультурных групп – школ и общественных организаций и при выполнении ряда условий, о которых речь пойдет ниже. Но вначале краткое напоминание о тенденциях, которые оказывают негативное влияние на состояние русского самосознания в настоящее время.
Русская диаспора Латвии является второй крупной частью латвийского общества и по международным нормам, Латвия не может считаться мононациональным государством. В условиях фактически двухобщинного государства латвийская политическая элита выбрала путь мононационального доминирования. Такой подход представляется ошибочным, ибо ведет к постоянному ущемлению прав русской диаспоры и тем самым накоплению скрытого недовольства. Русская диаспора, численность которой составляет примерно 28% от всего населения, имеет полное право на национально-культурную автономию. Но у идеи такой автономии нет политического субъекта, декларирующего необходимость и прилагающего усилия для ее воплощения.
Без политической поддержки эта идея не может быть воплощена, даже если и будет иметь мощную общественно-культурную субъектность, чего кстати также нет. Более того, в последние годы местные русские либералы продолжают усиленную реанимацию правозащитной концепции, навязывая русской диаспоре тупиковые цели. Создается впечатление, что это делается специально, чтобы не допустить самоорганизации диаспоры для поиска путей сохранения русского самосознания. Борьба за либеральные «права человека» - это бездна, в которую можно падать бесконечно долго и без всякой надежды на какой-либо позитив и вот почему.
На протяжении всех лет после восстановления независимости Латвии, власти осуществляют русофобские планы, оформленные для европейских бюрократов в камуфляж различных программ «интеграции в латышское общество». Но в европейских кабинетах сидят отнюдь не дураки, они прекрасно понимают, что власти Латвии осуществляют ассимиляцию русской диаспоры, что противоречит всем европейским правозащитным нормам. Но реакции нет никакой и можно уверенно сказать, что не будет, тем более в условиях нарастания европейской русофобии. Некоторые эксперты утверждают, что латышская националистическая элита держится у власти исключительно благодаря своей русофобии, под которую правительство получает определенные финансовые преференции от еврокомиссии.
Стрелы русофобских тенденций в латвийском обществе продолжают быть направленными в первую очередь на русские учебные заведения – детские сады и школы, сокращение русского языка во всех сферах общественной жизни, ужесточение правил использования государственного языка в профессиональной сфере. Важный момент всех проводимых властями обрезаний русского языка, как например, в сферах государственного среднего, профессионального и высшего образования не имел, и до сих пор не имеет каких-либо научных обоснований. Все обоснования, которыми власти мотивируют свои действия по обрезанию русского языка – исключительно политические.
В конце 90-х начале 2000-х годов несколькими группами ученых, педагогов и общественников были подготовлены альтернативные концепции развития русских школ, но они не были даже рассмотрены на уровне министерства образования и науки и вся дальнейшая работа по их реализации, вплоть до нынешнего времени, осуществляется самими авторами концепций и их последователями. Какой-либо заинтересованности в развитии альтернативных моделей русских школ и помощи от государства нет. Таковы основные тенденции противодействия сохранению русского самосознания.
Теперь о заблуждениях русской интеллигенции, которые до сих пор не преодолены. В середине 90-х годов прошлого века в общественном мировоззрении латвийской русской интеллигенции и средствах массовой информации стала укореняться европейская концепция защиты прав человека. Были даже надежды, что вот теперь-то уж, латвийским властям придется жить по европейским нормам, в частности по правилам Рамочной конвенции о защите прав национальных меньшинств и некоторым другим конвенциям.
Но надежды не оправдались, в 1995 году латвийский парламент ратифицировал эту конвенцию с грубым нарушением европейских требований – во время ратификации из нее исключили два пункта – введение русского языка как официального в регионах, где численность русских диаспор не менее 20% и установление в этих местах табличек с названиями улиц на двух языках. Европа после формальных упреков латвийской стороны, фактически забыла об этом недопустимом нарушении своих же правил. Этот демарш латвийской политической элиты стал началом затянувшейся на два десятка лет, похоронной процедуры концепции защиты прав человека.
В 2003-2004 годах похороны концепции защиты прав человека продолжились в массовых протестах против готовившейся тогда почти полной ликвидации среднего образования на русском языке. Предполагалось, что в 10-12-х классах русских школ 90% содержания образования будет преподаваться на государственном и 10% на русском языках (только русский язык и литература). В результате массовых акций протеста власти пошли на компромисс, сохранив указанные пропорции в соотношении 60% к 40%.
Но даже этот компромисс противоречил концепции защиты прав человека, ибо не было конструктивного диалога с представителями нацменьшинств, не было поисков научных обоснований выбора оптимальных моделей соотношения языков в преподавании для сохранения русской культурной идентичности учащихся. Нет ничего из перечисленного и до сих пор, зато периодически проводятся дискуссии и прочие политико-манипулятивные мероприятия о «положительных» результатах билингвальных экспериментов. Апологетам подобных политических игрищ следует напомнить, что там, где нет научной теории, не может быть никаких «положительных» результатов в школьной практике. В отдельных классах с высоким интеллектуальным фоном учеников такие результаты еще могут быть, но уже в одной школе их быть не может и уж тем более в массовой практике. А как известно никакой научной теории у школьного билингвизма нет до сих пор.
В последующие годы и до сего дня политические партии, претендующие на хоть какое-то отношение к защите интересов русской диаспоры, фактически устранились от активных действий по сохранению русского самосознания. Вся их энергия уходит в свисток политического пиара себя любимых. Что касается русских общественных организаций, то лишь некоторые из них пытались и пытаются в рамках концепции защиты прав человека, вести диалог с властями, скорее ради информирования общественности об усугубляющихся проблемах в культурно-образовательной сфере. Однако конструктивного диалога как не было, так и нет, проблемы консервируются, но не решаются никак.
Уже к середине первого десятилетия XXI века, стало окончательно ясно, что концепция защиты прав человека работает только в тех европейских странах, где власти принимают на себя обязательства по ее соблюдению. Латвийские власти уже неоднократно и недвусмысленно давали обществу понять, что концепция защиты прав человека с ее конвенциями и хартиями относится к ним только до того места, где начинается «латышская Латвия».
Другой концепции действий по самосохранению у латвийской русской диаспоры нет, а значит нет и понимания стратегии и тактики успешности каких-либо действий. И что теперь делать? Искать другую философскую или юридическую концепцию на Западе или обратиться к российскому или латвийскому историческому опыту?
На Западе имеется эмпирический опыт жизни русских диаспор в разных странах, но нет концепций, которые можно использовать для сохранения русской идентичности. В первой Латвийской Республике были русские школы и русские общественные организации, их опыт может быть интересен и полезен в сугубо эмпирическом плане, но они также работали вне теоретического поля какой-либо концепции.
Другое дело - опыт славянофилов, который представляет собой актуальную теоретическую модель для модернизации существующей практики культурно-образовательной работы и может быть основой для создания новой концепции сохранения русского самосознания в латвийской диаспоре. В основе этой модели православная платформа, которая помогает сохранять духовные идеалы в русском миропонимании и образе жизни.
Валерий Бухвалов, доктор педагогических наук
