Святитель Мардарий (Ускокович; 1889–1935) – одна из интересных фигур церковной и общественной жизни России начала XX века. Уроженец Черногории, он по благословению священноначалия Сербской Церкви приехал совсем молодым клириком на учебу в Россию, которую с детства любил всем сердцем. За почти десятилетнее пребывание и служение в Русской Церкви им произнесено, написано и опубликовано немало слов, речей и обращений. Одно из них было произнесено 20 декабря 1911 года – в третью годовщину кончины святого праведного Иоанна Кронштадтского – в храме Кишиневской духовной семинарии. Впоследствии оно вошло в сборник его бесед под общим названием «Завет русскому народу», выпущенный в 1912 году в Одессе.
***
Все народы всех времен на страницах своей истории золотыми буквами записывали имена гениальнейших своих сынов и в дни их кончины устраивали торжественные собрания, посвященные их памяти.
И на страницах истории русского народа, русской церковной и гражданской жизни записано золотыми буквами немало русских сынов – гениев, благодарное потомство коих в дни их кончины устраивает торжественные литературные вечера, молитвенные собрания и с чувством глубокой признательности вспоминает их благотворную и бессмертную деятельность, принесшую Церкви и народу несомненную существенную пользу. В новейшей истории русского народа, русской церковной и гражданской жизни таких гениальных сынов стало все меньше и меньше, и вот почему потеря их чувствуется сильнее сердцем и умом народа.
На небосклоне русской церковной и гражданской жизни за минувший век ярко светила звезда симпатичнейшего человека, бессмертного гения, идеального, образцового пастыря и совершителя Таин Божиих, всенародного печальника и молитвенника отца Иоанна Кронштадтского. И русскому народу суждено было потерять три года тому назад этого великого человека, в существовании которого они нуждались, особенно в последнее время, в годы неверия, шатания, сомнения и отступничества. И потерю эту народ почувствовал. В своих городах, селах и уголках необъятной России народ русский заплакал, ибо ясно сознавал, что потерял одну из светлых, чистых, как кристалл, преданных православной вере, родине и Царю русскому личностей, каким был почивший отец Иоанн Кронштадтский. Заплакал весь многомиллионный русский народ, ибо везде ценили и знали его, всюду почиталось имя его: и в городах, и шумных столицах, и в селах, и в самых глухих и отдаленных уголках России. И как же было не плакать русскому народу, потеряв дорогого человека! Миллионы осиротели, осиротел весь богоносный русский народ, осиротели сотни и тысячи духовных чад, осиротели, как дети, потерявшие родную мать. Светлая звезда скатилась с русского небосклона, и по русской земле полетела грустная весть о тяжелом ударе народа русского, о кончине всенародного печальника и молитвенника.
Светлая звезда скатилась с русского небосклона, и по русской земле полетела грустная весть о тяжелом ударе народа русского – о кончине всенародного печальника и молитвенника
Благодарная Россия будет благословлять его блаженную память, тысячи облагодетельствованных им будут носить в сердцах своих светлый образ кроткого батюшки Иоанна, покуда жить будут, со скорбью, что потеряли его, с любовью и благодарным сознанием, что знали его, видели и приняли из рук его благословение, наставление и утешение. Кто из верующих христиан знал отца Иоанна и не любил его? Кто искавший у него помощи на дело добра был им отринут? Кто, находясь вблизи, не подчинялся его обаянию и не чувствовал глубокий подъем душевного настроения? Если бы можно было припомнить и вызвать всех им облагодетельствованных, какой многочисленный сонм встал бы у его гроба! Сколько бедняков пали бы коленопреклоненными пред его светлым почившим образом! Сколько неверующих, обращенных им на путь истинный, благословили бы его блаженное имя!
Проповедовать благовестие Христово, делать добро, спасать духовно погибших, помогать бедным, утешать плачущих в их скорбях, молиться о процветании Православия и благоденствии России, молиться об утверждении мира и любви в человечестве было постоянною потребностью и духовным наслаждением его благородной души, и Один Господь знает, сколько признательности, сколько сердечных слез и самых горячих трогательных чувств возбуждено им в людских душах и сердцах всех имевших счастье видеть его и слушать проповеди, богослужение, исповедоваться у него и из рук его приобщаться Святых Христовых Тайн.
О, если бы все те сотни и тысячи тайно или явно облагодетельствованные им могли теперь предстать и собраться у его гроба, что это была бы за трогательная, прекрасная, умилительная картина и какое множество молитв и благодарностей вознеслось бы к Престолу Всевышнего у его гроба!
Кронштадт сделался средоточием религиозного возрождения русского общества, центром интеллектуального его развития, тихой пристанью мятущихся душ и разбитых сердец. Русский народ, пораженный страшной вестью, что отошел от него Кронштадтский пастырь, долго проливал свои слезы и не мог утешиться. Душа многомиллионного русского народа слилась с его душой, столько дорогой России. Кто хочет убедиться в любви и духовных связях народа, всех слоев общества с почившим отцом Иоанном, пусть идет в Петербург в Иоанновский монастырь и там у могилы его, орошенной слезами благочестивого народа, увидит, как ежедневно тысячи окружают его могилу, увидит тысячи людей, стекающихся со всех концов России. И это понятно и вполне естественно. Отец Иоанн занимал исключительное положение, можно сказать, единственное по близости к русскому народному сердцу. Умирали великие философы, мыслители, гении, писатели, поэты, но их смерть производила впечатление лишь в небольшой культурной сфере, совершенно не проникая в глубины народные. Умерли гениальнейшие полководцы Суворов и Скобелев, эти поистине носители народного героизма, но их смерть и имена остались неизвестными целой половине русского народа – женскому полу. Один только отец Иоанн Кронштадтский известен всем и каждому, даже отчаянным каторжникам отдаленной Сибири. Отец Иоанн занимал психологический центр русской жизни, что не удавалось величайшим гениям. Вот почему вся Россия от севера до юга, востока и запада облеклась в день кончины Кронштадтского пастыря черным, печальным трауром. И наше многолюдное собрание в этом святом храме, в стенах этой богословской нашей almae matris сегодня в простой – непраздничный – день служит лучшим доказательством о великой привязанности наших сердец к почившему светильнику Церкви Христовой.
Вникнем, возлюбленные братья и юноши, в жизнь этого необыкновенного, чрезвычайно замечательного человека и хотя бы в бледных красках и словах скажем, чем он был для нашей Православной Церкви родного народа, и поучимся у этого праведного и святого мужа труднейшей и мудрейшей науке, науке над науками – науке жить и учить других, как жить.
Впервые я узнал про отца Иоанна, когда мне было 12 лет, во время своего обучения в гимназии за границей. Я и мои товарищи представляли его каким-то неземным, необыкновенным человеком, окруженным какой-то таинственностью, а в народе и в печати упорно шли слухи, что в северной столице России живет священник-чудотворец, к которому народ стекается толпами, получая исцеление по его молитвам. Часто в кругу своих близких товарищей, так же, как и я, религиозно настроенных, мы говорили об этом святом человеке, и каждый по-своему описывал его наружность, присваивая ему нечеловеческие силы и свойства и мечтая когда-нибудь поехать в Россию и посмотреть хотя бы издали на этого живого святого человека, живущего почему-то в обычной обстановке и среди грешных людей, не чуждавшегося их пороков и греховности; мы воображали его то милующим и приветливым, то любящим и ласкающим людей, в особенности детей.
В народе шли слухи, что он и по ночам ходит и учит людей, питает сотни нищих, отпускает грехи тысячной толпе, одним словом вызывает слезы и останавливает их, утешает страждущих и несчастных, одним словом обращает неверующих, узнает своей прозорливостью неискренне покаявшихся и на время отлучает от Святого Причастия; у ног его люди всех званий и состояний, у дома его толпятся и бедные, и богатые, и простецы, и ученые, приехавшие с разных концов России получить его благословение, и даже великий русский Царь при встрече низко кланяется ему.
Вот какова была слава Кронштадтского пастыря отца Иоанна за границей, в отдаленной моей родине на берегах Средиземного – Адриатического – моря.
Посмотрим же теперь, возлюбленные, какою славою пользовался отец Иоанн у себя на родине, в своей родной России. Воистину и здесь исполнились слова Божественного Писания, что ни один пророк не имеет чести в своем отечестве, среди своих единоплеменников.
Великий праведник и пламенный ревнитель родного Православия отец Иоанн в течение своей полувековой апостольской пастырской жизненной борьбы и труда постоянно подвергался гонениям – и со стороны кого? О, страшно даже сказать: со стороны своих же соотечественников, которые со всею адскою силою восставали на кроткого пастыря стада Христова, ставя себе целью уничтожить и погасить этот светильник, так ярко светящий на свещнице православному русскому народу. Но из всех гонений самых жестоких было два: одно гонение было в начале его деятельности и начинающейся славы в народе, воздвигнутое ожесточенной завистью людей, а другое – в его последние годы жизни, воздвигнутое врагами Православия, которые хотели во что бы то ни стало омрачить тот ореол славы и величия, которым была окружена светлая, любимая русским народом личность дорогого батюшки отца Иоанна.
Но что всего возмутительнее и обиднее, достойное полного порицания и презрения, так это враждебное настроение духовенства к отцу Иоанну.
Здесь во всей полноте сказалась самая мрачная, самая недостойная черта духовенства – зависть. Священники не могли или, лучше сказать, не хотели понять, почему любовь народа так возвеличила отца Иоанна. Они с недоумением спрашивали, зачем отец Иоанн так прославляется, ведь он в шелковые рясы наряжается, в каретах разъезжает и большею частью в петербургском бомонде вращается, беды народа ему чужды, он вовсе не есть праведник, аскет, подвижник и молитвенник, а нам подобный смертный человек. И часть духовенства присоединилась к лагерю, враждебно настроенному к отцу Иоанну.
Буря, которая с первых лет служения отца Иоанна не оставляла его, угрожала ему разразиться над его головой! Но Господь возлюбил верного Своего служителя и защитил его до конца. Я, как пастырь Церкви, вхожу в положение и душевное состояние отца Иоанна. Все гонения со стороны мира не так горьки и обидны, как недовольство, интриги и зависть со стороны духовенства, со стороны тех же пастырей Церкви! И не один отец Иоанн шел по такой тернистой дороге, за ним шли и теперь идут и будут идти многие пастыри, все те, коим Бог дал природные дарования, коих от утробы матери своей призвал на высокое служение алтарю Христову. Мне это хорошо известно. Идеальный пастырь всех иерархических степеней, как только он стремится проявить свои творческие силы, свои духовные дарования и таланты, данные ему Господом Богом, как только он стремится к достижению своей высокой идеи, непременно подвергается со стороны своих же собратьев – служителей алтаря Христова – если не гонениям, то во всяком случае недовольству и зависти. Повторяю, мне это известно, я говорю по собственному опыту из своей жизни. Роскошь одежды отца Иоанна многим не нравилась, многие не могли себе представить, что за святой не в рубище. Но в этих роскошных одеждах скрывалось величайшее смирение. Припомните слова Сократа, сказанные им цинику Антисфену: «Твоя гордость смотрит из дыр плаща».
Господь возлюбил верного Своего служителя и защитил его до конца
Народ продолжал стекаться к берегам Кронштадта, чтобы видеть и получить благословение от дивного служителя алтаря Христова. Святость речи этого выдающегося иерея, твердость его характера, образ его святой жизни, преисполненной неустанными трудами, бдением, постом и молитвою, привязанность к Церкви и народу своему сделали его имя навсегда святым, праведным и дорогим в глазах православных русских людей. Здесь во всей ясности и полноте сказалась здравая психология русского народа. Для русского народа не мог остаться неизвестным человек, жизнь которого была не что иное, как сплошное олицетворение правды, любви, святости и милосердия. Отец Иоанн мог свободно сказать окружавшим его врагам: «Кто из вас обличит меня во грехе?» Он всей душой отдался тем, к страданиям которых мир был равнодушен. Он беззаветно полюбил и постоянно любил старую русскую толпу, эту святую Русь, которой он отдал всю свою жизнь. Он искренне, горячо полюбил и те толпы народа, которые блуждали, как стадо без пастыря, и к ним он хотел пойти со словом Евангелия, но они его не приняли. Неправы те, которые утверждали и теперь утверждают, что отец Иоанн жил исключительно для богатых и знатных. Он преимущественно обращался к бедным, к страждущим, к несчастным, нуждающимся в слове утешения, к самым последним из самых жалких и несчастных людей. Он для себя не жил, всякий час его жизни был посвящен другим. Все, даже противники отца Иоанна, ясно осознавали – по его же делам – о его святом и идеальном направлении, и, несмотря на все это, они готовы были предстать пред кроткой фигурой отца Иоанна и, подобно книжникам, фарисеям и первосвященникам иудейским, вопрошающим Христа, воскликнуть отцу Иоанну: «Коею областию сия твориши? и кто ти область сию даде, да сия твориши?» (Мк. 11: 28).
Враги не останавливались ни перед чем, они доносили Святейшему Синоду и Петербургскому митрополиту не раз о деятельности отца Иоанна, умышленно извращая факты с целью омрачить славу народного любимца. Конечно, случалось, что начальство верило доносам и тревожило душевное спокойствие отца Иоанна, вызывая его в Петербург для допроса. Священники ловили каждую нововыдуманную интригу и радовались ее успешному распространению среди петербуржцев.
Под эту категорию, конечно, нельзя отнести ту часть духовенства, которая вместе с народом шла рука об руку, духом и жизнью по стопам отца Иоанна и видела в лице его знамение времени и сугубую благодать священства, проявляемую в дивных делах. Они ясно сознавали, что священник, изолированный от общества и своей паствы, не может оказывать влияния на религиозно-нравственное состояние народа. Кроме того, такой пастырь, не вникающий в нужды народа, удаляющийся общения с ним, в его глазах является простым рядовым священником – обыкновенным чиновником, исполнителем треб. Эта часть пастырей достойно поняла свое высокое назначение. И вот почему для таких пастырей деятельность отца Иоанна явилась толчком к их собственной живой деятельности, дала им волю и энергию идти по стопам Кронштадтского пастыря. Они видели в нем идеал священства. Отец Иоанн не ждал приглашения совершить требу. Он и днем, и ночью стучал – и ему открывали; он входил в дом – и его с радостью принимали; он проповедовал и обличал – и его с вниманием слушали. Его жаждали видеть и принять везде и всюду – от убогой хижины и подвала до раззолоченных царских палат. Его появление постоянно приносило с собою неистощимый запас отеческих наставлений, милосердия и утешения, способствовало нравственному поднятию почти безвозвратно нравственно погибших людей, согревало и размягчало холодные зачерствелые сердца ожесточенных блудных сыновей.
Так началась, продолжалась и кончилась любвеобильная, беспримерная деятельность властителя сердец многих миллионов благочестивых и жаждущих духовного обновления людей.
Как я уже сказал, немало испытаний пришлось перенести смиренному и самоотверженному служителю алтаря Христова. За отцом Иоанном многие не признавали искренности его настроения, долго глумились над ним, клеветали на него и устно, и печатно, но эти глумления, достигая до отца Иоанна, не вносили, однако, никакого смущения в его светлую, чистую, как кристалл, душу. Вот что он ответил однажды на полях своего собственного Евангелия, когда до него дошли слухи о распространившихся интригах и клеветах, насмешках и глумлениях: «Юродивые Христа ради своим странным поведением и отношением к ближним становились посмешищем всему миру, но дела их были таковы, что их недостоин мир».
Без преувеличения можно сказать, и я говорю это по своему крайнему и глубокому убеждению, Кронштадтский пастырь отец Иоанн служит лучшим примером пастырям Христовой Церкви и лучшим компасом в их пастырской деятельности. Стоит только посмотреть на его широкую благотворительность и любовь к бедным и страждущим, чтобы возгореться такою же любовью и решиться на такой же самоотверженный путь милосердия. А до чего доходило его самоотвержение в деле спасения ближних, лучшим доказательством служит восстание и бунт кронштадтских моряков и черни, кажется, в 1905 году.
Русскому флоту грозила опасность, до отца Иоанна доносились шум и рыдание, плачь и вопли отцов и матерей, грохот орудийных выстрелов, по улицам Кронштадта лилась невинная кровь, разъяренная зверская и озлобленная толпа в порыве страстей кинулась на все святое и неприкосновенное, на жизнь мирных граждан, на жизнь ближних своих. Отец Иоанн приказал ударить в набат и созвал духовенство и народ, предложил пойти навстречу революционерам и спасать безумцев. «Батюшка, батюшка, дорогой наш батюшка, – послышались голоса со всех сторон, – куда ты идешь?! Разъяренная толпа погубит тебя, оставайся и спаси жизнь свою, столь нужную России и Церкви». Несмотря на все увещания, просьбы и рыдания народа, не в силах было удержать ревнителя и пастыря Христова, пока он не был насильно посажен в сани и увезен на другой берег.
Поистине он явился в смутные и тяжелые годы России истинным апостолом. В дни сомнения, лжи, неправды и святотатства, когда безумный, озверевший мир купался в крови, он проповедовал любовь, мир и братство, и его сильная, убедительная речь полна была евангельской любви и состраданья.
В наш ужасный век, когда столько разных веяний и учений, когда везде и всюду забыты заветы Христа, существование такого человека, такой светлой личности слишком дорого для Церкви и Отечества. Потеря, которую понес русский народ, а вместе с ним и весь православный мир, вся вселенская Христова Церковь в лице отца Иоанна, слишком чувствительна и незаменима.
Но мы будем верить, возлюбленные братья и юноши, что Кронштадтский пастырь и после своей смерти не забудет нас и весь русский народ и весь православный мир пред Престолом Господа Христа. А чтобы память об этом праведнике никогда не изгладилась из наших сердец, будем почаще читать его завещание «Моя жизнь во Христе», где всегда найдем для себя утешение в дни скорбей и печали.
Учись же, православный русский народ, учись из этой книги, как исполнять закон Христов, как жить по Божьему. В книге этой он изложил всю свою полувековую пастырскую жизнь, все свои переживания, все свои радости и печали.
Учитесь и вы, благочестивые юноши, из этого завещания черпать для себя необходимые сведения, потребные вам на вашем будущем пастырском поприще.
Дорогие юноши! Отец Иоанн оставил нам образец и лучший пример доброго пастыря, воплотив в себе идеал служителя Христова и совершителя Святых Тайн Его. Если вы хотите быть солью земли, светом мира, если хотите вести русский народ к совершенству и великой миссии его светлого будущего и если хотите быть достойными вождями народа, идите неуклонно по стопам отца Иоанна.
Братья! Будем верить, что дорогой батюшка отец Иоанн с прекращением земной жизни не прекратит с нами духовного общения и связи, и будем также верить, что он простит и тех сынов России, так тяжело оскорбивших его, и с высоты неба пошлет им свое благословение, вразумление и обращение, а Господь услышит мольбы миллионов православных русских людей и к лику святых Своих сопричислит печальника и молитвенника земли Русской и явит его усердным ходатаем за Россию, Царя нашего, за весь православный мир и за нас грешных. Склонись же, православный русский народ, преклони свои головы и колена пред светлым образом великого Кронштадтского пастыря и благоговейно отдай ему свой долг своего признательного сердца.
Молитвами твоими, молитвенниче наш и праведниче Божиий, да преплывем это бурное житейское море и счастливо достигнем вечной, тихой пристани Христовой. Аминь.
