В последнее время открыто говорят о смене тренда и общественном запросе на критику Церкви. Поп-дивы выпускают скандальные ролики, а в социальных сетях модным становится заявлять свои антирелигиозные настроения.
Как понимать это и с чем к нам приходит новый атеизм? Он приходит с поистине колоссальным поворотом в общем сознании. С участившимися признаниями вроде: «родила и осознала, как правы чайлдфри», с оживлёнными обсуждениями мамочками своего глубокого отвращения к «спиногрызам» и «маленьким гадёнышам». С сокращением чуть ли не в полтора раза числа заключаемых браков и всплеском разводов до четыре пятых от общего числа семей. Вдумайтесь, только одна из пяти семей сохраняется спустя 5-10 лет супружества!* (*В действительности, того меньше, 17-18% по неисламским регионам России.) При этом, в половине оставшихся браков – неурядицы, постоянное искушение развестись. Получается, в наше время статистически проще влезть на Джомолунгму, искупаться в море с голодными акулами, выжить при раке желудка последней стадии, нежели с искренней радостью и в праздничной обстановке отметить со своим суженым «оловянный», 20-летний юбилей.
Между тем, под шумок, в пятёрку жизненно необходимых благ вошёл интернет.
Согласно опросам, 83% россиян проводят в виртуальном пространстве уже от 2 до 8 часов времени в сутки. Исчезновение всемирной сети стало бы катастрофой – с этим утверждением согласны две трети наших сограждан (BCG, 2017).
Статистика иллюстрирует глубокие перемены в психофизиологии и социальном устройстве, которые пару десятилетий назад казались немыслимыми. Природные инстинкты притупляются и главные конструкции общества рассыпаются в пыль. И тут тебе, здрасьте-пожалуйста, церковная проповедь и старая как мир, классическая трактовка морали: дети, жертвенность, верность, самоограничение, труд, Слово Божие и по воскресеньям литургия… Как не взорваться от этого человеку эпохи постгуманизма?
Отталкивание, жёсткое и эмоциональное, ясно просматривалось в последних антицерковных акциях. Шнуров, Ксения Собчак в бороде, манифестанты из екатеринбургского сквера желали большего, нежели произвести кратковременное впечатление или отстоять городские зелёные насаждения. Такова адресация Церкви о том, что они – иные, люди, вкусившие новой реальности вне церковной метафизической санкции. Как говорил Хилари Патнэм, один из столпов современного философского атеизма: «Мы отказываемся от точки зрения Божественного взора». Отказываемся от восприятия истины с точки зрения Божественного взора, констатируем, что в нашем мировоззрении нет места абсолютным ценностям.
Незатейливая сценическая буффонада, местечковый «break down the wall» – перетягивание сетчатых секций забора со стройплощадки – становятся антитезой серьёзности богослужения, знаменитому екатеринбургскому крестному ходу в память Царственных мучеников, стоянию по пятнадцать-двадцать часов на морозе в Москве за поклонением поясу Пресвятой Богородицы.
Не все из участников отрицают Бога, кое-кто декларирует свои христианские убеждения.
Новый атеизм не требует вступления в официальный «Союз безбожников», споров по поводу существования Бога и происхождения вселенной. Достаточно отказаться от восприятия истины с точки зрения Божественного взора.
Атеизм старого образца рационализовал картину мира, сохраняя при этом тягу к универсальному и абсолютному. В жарких диспутах 1920-х церковники и безбожники отвоёвывали друг у друга единые объективные понятия о смысле бытия. На чём зиждется вселенская гармония? Кто и что является целью и движущими силами истории? Какие мысли, чувства, поступки делают человека человеком? Между верующими и неверующими существовало множество точек соприкосновения: в культуре, общественной морали, связях с природным, естественным миром.
В отношении нового атеиста трудно сказать, на чем кроме его «я» и удобств техноурбанистического образа жизни сфокусировано его мировоззрение. Бог как Источник высшей Воли, Силы и Разума, превосходящих индивидуальные человеческие, в данном случае – очевидно лишний, равно как исторические параллели, философско-культурные предпосылки, корни, преемственность, радость от контактов с миром природы и вкуса натуральных продуктов. Новому атеисту «хорошо так», и чем возражать и от чего строить дальнейшую дискуссию после этого непонятно.
Постмодерновая вселенная – пространство субъективного. Окна и входы в онтологическое, гуманитарное и естественно-природное измерения закрыты. «Внутренний реализм» Патнэма, освобождение от оков метафизического восприятия реальности оборачиваются неодолимым презрением к прошлому, к любому стороннему и коллективному опыту, ко всему, что стоит за рамкой эгоцентрического комфорта и выгод. Представители прежних поколений, коротавшие свой век без интернета, гладких автодорог и средств от зубной боли, не могут считаться по-настоящему полноценными. Притом, что ими создавались «Троица» и мозаики Равенны, «Гамлет» и «Евгений Онегин», органные фуги и 5-я симфония, Лувр и собор Василия Блаженного.
В данной логике Церковь и православные люди, с их приверженностью традиции и нравоучениям-заповедям, не удосужившимся пройти на протяжении тысячелетий элементарный «апгрейд», обречены восприниматься раздражающим фактором.
Мы как и прежде полагаем несчастьем положение 30-летнего одиночки без семьи, бесконечно меняющего работу, сожителей и съёмные квартиры, оторванного от родных мест и естественного природного мира, погружённого в виртуальную реальность, питающегося различной синтетической дрянью и проводящего свой урбанизированный досуг в условиях скученности и сумасшедшего давления на органы чувств. «Бедненький, он страдает и желает нормальной семьи, дома, тишины, постоянства условий, продолжения в детях, дружеского общения с прочими такими же семьями». Мы по привычке настраиваемся на роль поводырей и утешителей, подсказывающих необходимость перемен в жизни. И неожиданно наталкиваемся на неприятие: «Я ничего не собираюсь менять, у меня вообще всё классно». Если не нечто ещё более шокирующее: «Хочу поменять гендер»
Новые атеизм и антицерковность – следствия глубокой перестройки, явление, которое нелегко воспринять и осмыслить. Краткое кредо постхьюман: одинок, не связан обязательствами, эгоцентричен, технократичен, текуч и мобилен, соответственно общественным модам и веяниям. Это придаёт существованию некое подобие свободы и живости. Здесь не сверхчеловечество Ницше, ибо для белокурого бестии коллективная мизансцена является обязательным условием; воля к обладанию и власти толкают его на геройства. Сегодняшняя картина больше напоминает царство монад, космических размеров пустыню с мириадами светил, отрешённых и одинаково безразличных друг другу.
Почти невероятно, чтобы Церковь признала пресловутую «новую норму» и без ущерба себе, покорно приняла её дух. Ибо это, ни мало, ни много, означало бы свести к монаде саму Троичность, оставив на произвол судьбы соборность, аскетику, семью, межпоколенные связи, переживающие свой сложный период. В перспективе новый атеизм продолжит расти. Со сменой «апгрейдов» и «фич» он, без сомнения, охватит всевозрастающее число людей вокруг. Приверженность к объединяющим принципам, семейственность, любовь к культуре, истории, природной естественности останутся уделом немногих. Таковы явки, пароли, адреса, рубежи христианского сопротивления в мире, охваченном постгуманизмом.
https://foma.ru/vozmozhen-li-novyj-vsplesk-ateizma-v-rossii.html
