Объем работы, которую выполнял Сталин в течение всей войны, превышал человеческие возможности. Причем у Верховного Главнокомандующего сложился свой стиль работы. В случае планирования отдельных стратегических операций он создавал своеобразные коллективы, позже названные учеными группами «мозгового штурма». В них входили специалисты Генштаба, командующие фронтами и лица, ответственные за материально-техническое обеспечение. Однако во все детали он вникал непосредственно сам.
Распорядок деятельности Ставки был круглосуточным и определялся регламентом самого Верховного, работавшего, как, правило, в вечернее и ночное время, по 12–16 часов в сутки. Начальники Генерального штаба встречались с ним почти ежедневно, а иногда по нескольку раз в сутки. Исследователи подсчитали, что Б.М. Шапошников во вторую половину 1941 года до мая 1942 года был у Верховного Главнокомандующего 98 раз. Г.К. Жуков за 1 месяц и 7 дней, встречался со Сталиным 16 раз. Оставаясь за Василевского, генерал А.И. Антонов встречался со Сталиным 238 раз. Кроме этого, Сталин работал со вторыми и даже третьими должностными лицами Генерального штаба.
Как пишет генерал армии С.М. Штеменко: «При разработке очередной операции И.В. Сталин обычно вызывал начальника Генерального штаба и его заместителя и кропотливо вместе с ними рассматривал оперативно-стратегическую обстановку на всем советско-германском фронте, данные всех видов разведки и ход подготовки резервов всех видов войск.
Потом в Ставку вызывался начальник тыла Красной Армии, командующие различными родами войск и начальники управлений наркомата обороны, которым предстояло практически обеспечить данную операцию. Это была кропотливая, сложная многодневная работа.
Тщательно и вдумчиво изучив все вопросы, касающиеся оперативно-стратегических возможностей войск, Верховный Главнокомандующий поручал начальнику Генерального штаба продумать и рассчитать … возможности для тех операций, которые намечались к проведению. Обычно для этой работы Верховный отводил 4-5 дней. По истечении этого срока принималось предварительное решение. После этого Верховный давал задание начальнику Генштаба запросить мнение Военных советов фронтов о предстоящей операции.
Сталин был хорошо осведомлен о положении дел на фронтах. Он своевременно реагировал на изменение обстановки. Через Генштаб он внимательно следил за ходом операций, вносил необходимые коррективы в действия войск, уточнял их, ставил новые задачи, вытекающие из существа сложившейся обстановки. Для достижения целей операции и поставленных войскам задач, в случае необходимости, он производил перегруппировку сил и средств и в особых случаях даже прекращал операцию.
Для получения объективной информации, контроля и помощи командующим фронтами на местах ведения боевых действий он использовал представителей Ставки. Этот институт стал своего рода изобретением Сталина в военном искусстве. Маршал А.М. Василевский вспоминал: «Ответственный представитель Ставки всегда назначался Верховным Главнокомандующим и подчинялся лично ему. Представители Ставки, располагая всеми данными о возможностях, замыслах и планах Верховного Главнокомандующего, оказывали существенную помощь командующим фронтами и выработке и принятии наиболее правильных оперативных решений, вытекающих из общего плана стратегической операции».
Маршал Жуков, непосредственно наблюдавший работу Сталина, рассказывал писателю К. Симонову, что у Верховного Главнокомандующего «был свой метод овладения конкретным материалом предстоящей операции. Перед началом подготовки той и ли иной операции, перед вызовом командующих фронтами он заранее встречался с офицерами Генерального штаба – майорами, подполковниками, наблюдавшими за соответствующими оперативными направлениями.
Он вызывал их одного за другим на доклад, работал с ними по полтора, по два часа, уточняя с каждым обстановку, разбирался в ней и ко времени встречи с командующими фронтами ко времени постановки им новых задач оказывался настолько подготовленным, что порой удивлял их своей осведомленностью…
Сталинский стиль управления требовал постоянного знания быстро меняющейся обстановки, и в качестве рабочего инструмента он использовал доклады ответственных работников Генштаба. «Доклады Верховному Главнокомандующему, - вспоминал начальник Генштаба С.М. Штеменко, - делались, как правило, три раза в сутки. Первый из них имел место в 10 – 11 часов дня, обычно по телефону. Это выпадало на мою долю».
Между 10 и 11 часами, редко чуть позже, Верховный сам звонил к нам. Иногда здоровался, а чаще прямо спрашивал: «Что нового?» Начальник Оперативного управления докладывал обстановку, переходя от стола к столу с телефонной трубкой у уха. Во всех случаях доклад, начинался с фронта, где боевые действия носили наиболее напряженный характер, и, как правило, с самого острого участка. Обстановка излагалась последовательно, за каждый фронт в отдельности в произвольной форме.
Если нашим войскам сопутствовал успех, доклад обычно не прерывался. По телефону были слышны лишь редкое покашливание да чмокание губами, характерное для курильщика, сосущего трубку. Пропускать в докладе какую-либо армию, если даже в ее полосе за ночь не произошло ничего важного, Сталин не позволял. Он тотчас перебивал докладчика вопросом: «А у Казакова что?» Иногда в ходе доклада Верховный Главнокомандующий давал какое-то указание для передачи на фронт. Оно повторялось вслух, и один из заместителей начальника управления тут же записывал все дословно, а затем оформлял в виде распоряжения или директивы».
В 17 часов Сталину докладывал заместитель начальника Генштаба. А ночью, мы ехали к нему в Ставку с итоговым докладом за сутки. Перед тем подготавливалась обстановка на картах масштаба 1: 200 000 отдельно по каждому фронту с показом положения войск до дивизии, а в иных случаях до полка.
Такой порядок установился не только потому, что, обладая феноменальной памятью, Сталин точно знал по фамилиям всех командующих фронтами, армиями и корпусами, знал он и фамилии многих командиров дивизий. Это было своеобразным актом уважения и выражение признания конкретным людям, выполнявшим свой долг перед страной и народом. Обладая цепкой памятью, он хорошо помнил сказанное, не упускал случая резко отчитать за забытое. Поэтому штабные документы мы старались готовить со всей тщательностью, на какую были способны в те дни». Маршал артиллерии Н.Д. Яковлев пишет: «Сталин не терпел, когда от него утаивали истинное положение дел».
Человек неординарный, государственный деятель, политик, обладавший великолепной способностью понимать особенности психологии людей и вынужденный порой из-за недостатка талантливых использовать заурядности, Сталин все же совершенно не терпел лжи. Он не прощал этого порока. Он лучше, чем кто-либо иной, знал, что даже маленькая ложь может повлечь за собой серьёзные последствия.
Являвшийся в то время начальником оперативного отдела Генерального штаба С.М. Штеменко пишет: «…Сталин не решал и вообще не любил решать важные вопросы войны единолично. Он хорошо понимал необходимость коллективной работы в этой сложной области, признавал авторитеты по той или иной военной проблеме, считался с их мнением и каждому отдавал должное …».
Адмирал флота, Герой Советского Союза Иван Исаков подчеркивает: «Надо сказать, что он вел заседания по принципу классических военных советов. Очень внимательно, не прерывая, не сбивая, выслушав всех. Причем старался давать слово примерно в порядке старшинства, так, чтобы высказанное предыдущим не сдерживало последующего. И только в конце, выловив все существенное из того, что говорилось, отметая крайности, взяв полезное из разных точек зрения, делал резюме, подводил итоги».
Эта деловая коллегиальность обсуждения и единоличное принятие решения являются эталоном таланта и умения Сталина управлять сложными процессами многокомпонентных систем, о которых позже учеными будет написано огромное количество научной литературы.
Распорядок работы Сталина был круглосуточным и определялся регламентом самого Сталина. «Он приезжает, - рассказывает генерал Хрулев, - допустим в 4 часа дня к себе в кабинет в Кремль и начинает вызывать. У него есть список, кого он вызывает. Раз он приехал, то сразу все члены Государственного Комитета врываются к нему. Заранее он их не собирал. Он приезжал, - и тогда Поскребышев начинал всех обзванивать».
Работу в Ставке отличала простота, большая интеллигентность. Никаких показных речей, повышенного тона, все разговоры – вполголоса. Помнится, когда И.С. Сталину было присвоено звание Маршала Советского Союза, его по-прежнему следовало именовать «товарищ Сталин». Он не любил, чтобы перед ним вытягивались в струнку, не терпел строевых подходов и отходов.
Сталин проявлял чрезвычайную гибкость в случае возникновения дискуссии при обсуждении важных вопросов, не довольствовался поверхностными результатами и поспешными решениями. «Если на заседании ГКО, - пишет Жуков, - к единому мнению не приходили, тут же создавалась комиссия из представителей крайних сторон, которой поручалось доложить согласованные предложения».
Работавший во время войны нарком вооружений Д.Ф. Устинов тоже отмечает: «При всей своей властности, суровости, - он живо откликался на проявление разумной инициативы, самостоятельности, ценил независимость суждений. Зная вес своего слова, Сталин старался до поры не обнаруживать отношения к обсуждаемой проблеме, чаще всего сидел будто бы отрешенно или прохаживался почти бесшумно по кабинету, так что казалось, что он весьма далек от предмета разговора, думает о чем-то своем. И вдруг раздавалась его короткая реплика, порой поворачивающая разговор в новое и, как потом зачастую оказывалось, единственно верное русло».
«Зная огромные полномочия, - пишет в своих мемуарах Маршал Советского Союза И.Х. Баграмян, - и поистине железную властность Сталина, я был изумлен его манерой руководить, он мог кратко скомандовать: «Отдать корпус!» - и точка. Но Сталин с большим тактом и терпением добивался, чтобы исполнитель сам пришел к выводу и необходимости такого шага».
Вместе с тем в том случае, если соображения Сталина оказывались опровергнуты убедительными доводами, он принимал точку зрения своего оппонента, уступая его логике и целесообразности дела. «Мне, - продолжает Баграмян, - частенько самому приходилось уже в роли командующего фронта разговаривать с Верховным Главнокомандующим, и я убедился, что он прислушивался к мнению подчиненных. Если исполнитель твердо стоял на своем и выдвигал для обоснования своей позиции веские аргументы, Сталин почти всегда уступал».
Порядок работы с бумагами, рассказывает С.М. Штеменко, был упрощен таким образом, чтобы сократить до предела время от принятия решения до его осуществления. «Часто, - свидетельствует он, - такие распоряжения формулировались, прямо в Ставке. Сталин диктовал, я записывал. Потом он заставлял читать текст вслух и при этом вносил поправки. Эти документы, как правило, не перепечатывались на машинке, а прямо в оригинале поступали в находившуюся неподалеку аппаратную узла связи и немедленно передавались на фронты».
Он стал стратегом востребованным временем, и ни один полководец до него не оперировал таким кругом многоплановых задач. За время Великой Отечественной войны, действующая армия провела 51 стратегическую, более 250 фронтовых и около 1000 армейских операций, из них почти две трети наступательных. Все эти операции и сражения проведены под руководством Ставки Верховного Главнокомандующего во главе с И.В. Сталиным. Каждый день перед ним отчитывались более 50 его личных представителей фронтов. Многие подробности развития военных операций знал только он, только ему были известны военные резервы и их места расположения, новые виды боевой техники. В решении всех стратегических вопросов последнее слово принадлежало И.В. Сталину.
Особенностью Сталина как полководца стало то, что он сам лично занимался оснащением армии новым вооружением, совмещая в одном лице и «заказчика, и поставщика» военной техники, но с наибольшей полнотой его полководческий талант раскрылся в самой сложной, высшей области военного искусства – стратегии.
Сталин предложил создать несколько специализированных истребительских корпусов, подчиненных Главному Командованию, с тем, чтобы использовать эти части для массированных ударов в воздухе на решающих участках фронта. Практически только после этого стратегического решения советская авиация стала господствующей в небе войны.
Сталин по праву получил звание Генералиссимуса, и это звание отвечает той роли, которую ему пришлось сыграть в войне. Вторую мировую войну выиграли не «армии», а Советское государство в целом, но – во главе со Сталиным. Причем сами результаты войны определило не тактическое мастерство участвовавших в ней военачальников, а стратегическая сила оружия, Генералиссимус Сталин победил, поскольку на весы победы он положил более современное и мощное вооружение.
Сталин был не просто широко образованным человеком, он со знанием дела разбирался в принципиальных военных вопросах, в актуальных проблемах военной теории и науки. Он серьезно изучал труды крупнейшего военного теоретика прусского генштаба Карла Клаузевица, знал произведения Суворова и Наполеона, труды Драгомирова и Мольтке, работы по военному искусству Меринга и многих других военный авторов.
Сталин регулярно читал литературу современных ему авторов как по истории войн и военного искусства, так и профессиональную, касающуюся вопросов в развитии военного дела на всех трех уровнях: стратегическом, оперативном и тактическом. Об уровне полководческого таланта и знаний Сталина свидетельствует уже то, что, оставшись в Москве осенью 1941 года с Василевским и восемью офицерами Генштаба, фактически он руководил обороной столицы. Ежедневно отслеживая боевую обстановку, он готовил и направлял резервы командующим Западного фронта Жукову и Калининского – Коневу.
О деятельности Сталина как Верховного Главнокомандующего А.М. Василевский писал: «О Сталине как о военном руководителе в годы войны необходимо написать правду. Он не был военным человеком, но он обладал гениальным умом. Он умел глубоко проникать в сущность дела, и подсказывать военные решения».
Незадолго до своей смерти в 2006 году много повидавший и многое постигший философ, логик, социолог, писатель и яркий публицист А.А. Зиновьев дал развернутое интервью корреспонденту «Красной Звезды», в котором, в частности, сказал следующее: «Наши военачальники стали выдающимися полководцами только потому, что они были при Сталине – подобно тому, как Даву и Мюрат были великие маршалы при Наполеоне. Без него их бы не было! Это говорю я, антисталинист бывший!».
Валерий Бухвалов, доктор педагогических наук
