Расчеловечивать можно не только людей. Нечто, подобное расчеловечиванию, можно сотворить и с государством. Можно, например, обесценить его культуру. А неценное не жалко. Если ты считаешь неценной свою наличную страну, ее культуру, хранящиеся в ней сокровища, то и сольешь ты ее с гораздо меньшими угрызениями совести и минимумом сомнений. А с нами сегодня дело обстоит именно так.
Я постоянно сталкиваюсь с мнением молодых и сочувствующих им немолодых примерно такого свойства: ну что в нашей стране такого ценного и особенного? Все крутое и особенное находится где-то там, не у нас. Такие обиходные и повседневные суждения меня очень ранят. Я уверен в том, что из таких в том числе суждений может вырасти и небрежность, неосторожность по отношению к своей стране. К нашей стране. Которая на самом деле гораздо больше чем страна – скорее, цивилизация, если верить многочисленным историкам-цивилизационщикам: Данилевскому, Шпенглеру, Тойнби и другим.
Так получилось, что многих наших постсоветских людей сделали не у нас. Активные и громкие горожане, и в этом нет их вины, были сделаны:
– голливудскими и артхаусными (по большей части не нашими) фильмами;
– живущими в социальных сетях картинками, видео, кейсами, которые могут поместиться только в бездонном онлайне;
– комиксами и многочисленными иными панвизуальными продуктами;
– туристическими и реже «по делам» выездами в самые разные страны Европы, Азии, Африки, обеих Америк.
Очень важно осознавать и понимать эту сделанность, созданность, сотворенность уже очень многих наших людей не у нас, не здесь. Многим это может не нравиться, но это так, и с учетом этого обстоятельства необходимо работать.
Нам необходимо учиться разговаривать с нашими же людьми на конвертируемом языке. Нам необходимо учиться говорить с нашими же людьми, как с иностранцами. Нам необходимо рассказывать свою страну нам же, как иностранцам.
Удивительная вещь! Подобно тому, как наши деньги путешествуют с карточки на карточку из Москвы в Екатеринбург через операционный центр где-нибудь в США или Британии, так и самопрезентация русской культуры, русских сокровищ, русского наличного в области культуры русскому же человеку, городскому, молодому и относительно молодому, должно пройти через операционный центр National geographic, Голливуда и прочего подобного. Наверное, это немного обидно, но что поделаешь! Ничего! Корона не упадет. Наша способность к ментальной многоукладности переварит все, охранит нас. От нас не убудет. Наши чувственные желудки переварят и это.
В нашей стране складывается мощный рынок гордости. Отыгрывая назад три десятилетия безумного, ненормального самоуничижения, мы сейчас вполне законно, иногда с некоторым перебором, опять гордимся нашими военными, историческими свершениями. Это очень важно и нужно. Пусть оно происходит и не без порождения немного странного административного арта, который часто оказывается некоммуникацией, почти эталонной антикоммуникацией. По разным причинам.
В их числе – страх «как бы чего не вышло», а любая эффективная коммуникация, она как раз про то, чтобы что-нибудь обязательно вышло. И глухота сегодняшнего человека к примерам старого Большого стиля, который эксплуатируется до сих пор, а лабораторные попытки создания нового монументализма в конституционно безидеологичной стране заведомо обречены на... как минимум огромные трудности.
Гордость полными вагонами просто необходимо дополнить гордостью чуть более частной, партикулярной. Это гордость обладания нашей страной чем-то очень ценным, обладания сокровищами, которые заслуживают и внимания, и усилия «посмотреть», «поузнавать», «разобраться». Эта гордость должна быть рассказана на сегодняшнем языке рейтинга, рекорда, реальной конвертируемости и прочего подобного.
Возникает самый важный вопрос: а есть ли нам чем гордиться на ниве конвертируемого? Много ли в нашей стране конвертируемого в области искусства, сокровищ, способного стать туристическими аттракторами, без скидок на местечковость, на наш «квасной», как некоторые считают, патриотизм, на наш запрос на гордость? Нам есть чем гордиться по-настоящему, по гамбургскому счету? Ответ: Конечно! Безусловно! Несомненно!
Дорогие друзья! В России сегодня сосредоточено очень много всего «самого»! Самого лучшего, самого первого, самого-самого, одного из самых... Оно, самое, может и не всегда хорошо упаковано, но это пока. Упаковка самого – это дело наживное.
Например, многие ли у нас знают о том, куда англичанам приходится ехать с целью изучения истории своего собственного серебра и среброделия? В московскую Оружейную палату и петербургский Эрмитаж. Лондонский Музей Виктории и Альберта вынужден заказывать гальванокопии экспонатов, хранящихся в наших музеях, так как они имеют исключительное значение для истории английского декоративно-прикладного искусства.
Не в Венеции, а в Туле живет полный цикл замечательных картин «Двенадцать месяцев» великого семейства венецианских художников Бассано.
А самое лучшее в мире собрание великого Матисса, значение которого со временем только растет, перегоняя всем известного Пикассо, находится в нашем Эрмитаже, а если добавить к нему отменную коллекцию в московском ГМИИ, то за Матиссом вообще нужно ехать в Россию, которая первой разглядела великого художника – и его, по сути, приватизировала.
Древнейшие в мировой истории детские рисунки тоже живут у нас. Их можно найти в Государственном Историческом музее. Это берестяные грамоты шестилетнего новгородца Онфима. И датируются они далеким XIII веком.
Для ознакомления с библиотекой великого просветителя Вольтера нужно ехать к нам, в Санкт-Петербург, в Российскую национальную библиотеку. К слову, и библиотека не менее великого Дидро находится тоже у нас. Только она растворилась в отечественных книжных собраниях, и квест по ее идентификации еще впереди.
Леонардо да Винчи – это ядерное арт-оружие. Это высокая арт-политика. Впору уже говорить о символическом, артистическом арсенале государств. Так вот станковый, да еще живописный Леонардо – это не обсуждается. Это один из главнейших аттракторов туристических потоков. Это крайне сложное и прихотливое хозяйство, которое нужно холить и лелеять. Живописное наследие Леонардо – это скорее всего не более 14 достоверных работ, по которым у исследователей есть какой-то консенсус.
Если считать все спорные работы, то живописное наследие Леонардо – это около 20 объектов. Всего. И две работы из этой сверхэлитарной обоймы находятся в Петербурге, в Эрмитаже. Если к этим работам присовокупить свод бесценнейших «леонардеск», то мы в сверхвысшей леонардо-лиге вместе с Флоренцией, Миланом, Парижем и Лондоном. Поздравляю всех нас!
А ведь и единственная частная резиденция, спроектированная лично Захой Хадид, выдающимся архитектором, лауреатом Притцкеровской премии, находится у нас, в подмосковной Барвихе. Принадлежит она известному бизнесмену Владиславу Доронину. Архитектурный шедевр влетел в копеечку – 140 млн долларов. Но результат того стоил.
Самая древняя в мире деревянная скульптура – Шигирский идол – живет в нашем Екатеринбурге. Она старше египетских пирамид. И самый древний в истории ворсовый ковер тоже живет у нас. И даже древнейшую иглу нужно искать в наших музеях. А еще и старейший арабский перевод Библии, древнейшее достоверное римское знамя, первый в человеческой истории археологический отчет...
В московском Политехническом музее можно увидеть единственную в мире вычислительную машину, основанную на троичной логике – «Сетунь». В Оружейной палате и Музее Фаберже сосредоточены самые большие в мире коллекции императорских пасхальных яиц Фаберже. А если добавить к ним эрмитажное ротшильдовское, то за этим делом только к нам.
Две из 48 Библий Гутенберга живут в России. Причем иллюминированный пергаментный экземпляр из РГБ (ранее Ленинки) многими ценителями считается самым красивым.
Элитарнейшим жанром французской керамики являются «сен-поршеры». Их делали в маленьком местечке Сен-Поршер. Это ренессансный жанр. Уже тогда «сен-поршеры» могли себе позволить только самые сильные мира сего. На сегодняшний день сохранилось около 60 предметов. Четыре из 60 хранятся в нашем Эрмитаже.
Одна из четырех лучших в мире коллекций фаюмских портретов тоже живет у нас, как и одна из четырех лучших в мире коллекций живописи Рубенса. А эрмитажный Рембрандт, скорее всего, вообще самый лучший в мире, особенно после всемирной ревизии рембрандтовского наследия.
В московском Государственном музее Востока хранится настоящий раритет и памятник всемирного значения – 69 миниатюр из утраченного одного из трех главных списков «Бабур-наме», мемуаров основателя империи Великих Моголов в Индии. Сопоставимый комплекс миниатюр «Бабур-наме» живет еще в Британском музее и Национальном музее в Нью-Дели.
Россия и Российская национальная библиотека занимают высокие места в мировом рейтинге «Шахнаме». Особенно ценятся иллюстрированные версии. Главный критерий – количество миниатюр. Согласно этому критерию РНБ (всем известная и всеми любимая Салтыковка) входит в мировой топ-5 по числу миниатюр, занимая 4-е место. Причем в нашем великом книжном собрании весьма высок процент миниатюр из далекого XIV века. Россия, как страна, входит в топ-10, занимая 7-е место.
И крупнейшее в мире государственное собрание уникальных музыкальных инструментов тоже находится у нас – в Российском национальном музее музыки. 285 потрясающих инструментов! Шедевры Страдивари, Амати, Гварнери, Бергонци, Вильома, да Сало, Гваданини, Гальяно, Монтаньяно, Роджери, Руджери, Санто Серафино...
Перечислять все «самое», хранящееся, живущее в нашей стране, можно очень долго. У нас живет огромное множество «самого» для всего человечества. Поверьте, нам есть чем гордиться. Сегодняшняя Россия – это удивительный сосуд, в котором хранится память всего мира. Без живущего в России мир, каким мы его знаем, просто невозможен. Давайте будем очень бережными и аккуратными. Давайте пронесем нашу страну сквозь время очень осторожно, не рискуя разбить этот бесценный ковчег. Не только для себя, но и для всего мира. И в моих словах нет ни малейшего преувеличения.
Кстати, за русским искусством тоже нужно ехать к нам. Так получилось, что мы украли у всего мира свое же искусство (улыбка). Самая большая в мире коллекция Малевича, Филонова, Родченко и вообще русского авангарда живет у нас... Но это уже другая и очень интересная история.
Илл. Небосвод (Декоративная Москва), 1915. Холст, масло. Ярославская картинная галерея
Источник
