Эпиграф:
«Вселенная имеет столько центров, сколько в ней живых существ. Каждый из нас – центр вселенной, и мироздание раскалывается, когда вам шипят: «Вы арестован!» Солженицын А.И. Архипелаг Гулаг. Екатеринбург, 2006, С.21
Если каждый день, – это поезд, можно неделями ехать из одного конца страны в другой. Некоторые иностранцы специально приезжают в Россию, чтобы проехаться из Москвы до Владивостока. Если поезд комфортный, у вас хорошие соседи, и вы сами выбрали этот путь, – такая дорога завораживает, сближает. Мы все, – дети комфорта, моё поколение не знает войны или голода. Однако наши родители, их отцы или деды, матери и бабушки, знали совсем иную страну. В СССР было много хорошего, развивалась наука, образование и медицина были абсолютно бесплатны. Многие пытаются мысленно вернуться в это время, думают, что там было лучше...
Однако не спешите с выводами. Прошлое для нас недоступно, мы его постигаем через личный опыт, источники и литературу. Однако именно в изучении истории важно уделять внимание судьбе Человека. История, как полотно, сплетается из отдельных судеб. Каждый из нас уникален, каждый имеет свой взгляд на историю, свой личный опыт, свою правду и свои заблуждения. Давайте прислушаемся к голосам из прошлого с их оценками и суждениями. Мемуары, дневники, письма, — для нас, историков, — это те же рельсы, по которым можно вернуться вспять. Мысленно, конечно. Мы все пассажиры поезда, идущего через все временные просторы. Прошлого не вернёшь, его не исправишь, мы не можем дважды войти в одну реку…
Однако мы все творцы настоящего. Именно настоящего, не будущего и не прошлого. Знаменитые люди былых эпох, бунтари и революционеры, по сути, стремились лишь к далёкой мечте о справедливом обществе. Ради этого они были готовы убивать и мучать тех, кто стоял у них на пути, или просто попал под гребёнку массовых репрессий. Во имя будущего они убивали настоящее. Осенью 1917 большевики обстреляли Московский Кремль. Погибли люди, от выстрелов пострадали здания и святыни. Узнав о бомбардировках Кремля, подал в отставку нарком просвещения Луначарский, заявив, что он не может смириться с разрушением важнейших художественных ценностей, «тысячью жертв», ожесточением борьбы «до звериной злобы», бессилием «остановить этот ужас». Но Ленин сказал Луначарскому: «Как вы можете придавать такое значение тому или другому зданию, как бы оно ни было хорошо, когда дело идет об открытии дверей перед таким общественным строем, который способен создать красоту, безмерно превосходящую все, о чём могли только мечтать в прошлом?» После этого Луначарский забрал назад свое заявление об отставке. Ради справедливого будущего люди были готовы убивать…
Сейчас именно мы стоим перед нашим настоящем. Мы делаем выбор между добром и злом. После смерти мы все воскреснем. Там, на небесах, нас спросят о том, что мы сделали с этим настоящем. Нас спросят о каждом слове, или поступке. И горе тем, кто сидел без дела, когда каждый день имел силы творить добро…
После смерти Сталина, казалось, общество пошло на поправку. Людей больше не расстреливали пачками, ГУЛАГ, как ведомство был расформирован, уголовная система реформирована. Однако старая идеология воинствующих безбожников продолжала жить…
«Сейчас эти годы названы застойными, а тогда они были – просто жизнь. Обыкновенная советская жизнь – сегодня как вчера, завтра как сегодня; никакой другой мы не могли себе представить. В Москве, в Ленинграде прошла хрущёвская оттепель, разоблачали культ личности, шумели на площадях. А у нас, в педагогическом институте города Смоленска, старались говорить на собраниях то, что требуется сегодня, что созвучно новым партийным лозунгам – чтобы не попасть впросак и не схлопотать неприятностей. Вот и вся оттепель. Когда она кончилась, большинству стало легче жить, потому что слова снова стали привычными, и не надо было так напрягаться. Таков был общий фон в Смоленске 60-х годов».
Татьяна Щипкова, автор этих строк из опубликованной недавно книги «Женский портрет в тюремном интерьере» не могла сидеть, сложа руки. Она не была изначально особо религиозной, она просто старалась хорошо делать свою работу. Преподавая латинский язык в университете, она решилась проявить инициативу, ввести студентов в культурно-исторический контекст, связанный с любимым предметом. Учить язык таким методом было и эффективно и интересно…
«Однако, когда в 1964 или 1965 году, нарушая учебный план, я начала рассказывать студентам на уроках латинского языка о великой культуре античности, у меня и в мыслях не было бунтовать против идеологического диктата. Всё, чего я хотела, – это дать моим студентам, юношам и девушкам из смоленских сёл, немного больше сведений из истории культуры, чем это предусматривает скудная программа. Мне казалось нелепым, что они должны делать грамматический разбор латинского предложения с именем Цицерона в качестве подлежащего, в то время как они не знают, кто такой Цицерон и чем он знаменит»
В то время трудно было найти, к примеру, даже Библию. Доходило до того, что многие не верили, что такая книга есть. В Советском обществе было принято верить, что Христос не существовал, даже как историческая личность, не говоря о том, что Он Сын Божий…
«В первый же год, дойдя в своих лекциях до рубежа между двумя эрами, я остановилась в недоумении: как же быть с христианством? Нельзя же обойти его молчанием. А если говорить о нём, то как? В то время я не верила в Бога, но воинствующий атеизм был мне отвратителен, я видела в нём воинствующее невежество. Христианство было для меня большой культурной и нравственной ценностью, с этих позиций я и начала свои получасовые лекции о христианстве. Моё отношение к этой теме, при всей его умеренности, резко отличалось от тех злобных и бессмысленных ругательств, которыми сопровождали любое упоминание о христианстве преподаватели марксистских дисциплин. Была ещё одна немаловажная разница между нами: в те времена позиция лектора считалась недостаточно атеистической, если он признавал Иисуса Христа не мифическим персонажем, а исторической личностью. У меня же историчность Христа не вызывала сомнений, и эту точку зрения я излагала студентам»
Пути Господни неисповедимы. Татьяна Щипкова пришла к Вере через свою деятельность. Рассказывая студентам о специфике латинского языка через историю христианства, она выучила Библию почти наизусть…
Потом она вовлеклась в деятельность христианской общины. За это и пострадала. В 1980 году Татьяна Щипкова получила тюремный срок: якобы за хулиганство (во время обыска дала пощёчину дружиннику, который вёл себя крайне грубо)…
«Когда был произнесён приговор (три года лагерей общего режима), меня повели специальной лестницей в камеру предварительного заключения, а друзья пели в это время в коридоре «Отче наш». Начался первый день из трёх лет»
После долгих скитаний по тюрьмам (которые было принято называть «изоляторами»), Татьяна оказалась на Дальнем Востоке…
«В селе Горном Приморского края, недалеко от Уссурийска, находится женская исправительно-трудовая колония общего режима для первой судимости – ИТК 267/10. Огорожено не очень высоким забором с колючей проволокой небольшое пространство, по углам – смотровые вышки, вдоль забора свисает путанка; внутри – запретная полоса. Территория невелика: от запретки до запретки поперёк всего сто моих шагов с небольшим, вдоль – шагов пятьсот с лишним. На этом пространстве разбросано пятнадцать-семнадцать бараков и два двухэтажных здания. Бараки – это баня, больничка, столовая, приёмные начальников, школа, клуб и, конечно, жилые помещения. Всё это очень маленькое и выглядит невзрачно, серо и грязно. Зону пересекает несколько дорожек, есть обшарпанная эстрада – здесь летом бывает кино. Вдоль дорожек стоят щиты. Это обычная наглядная агитация: лозунги, призывы, плакаты, выдержки из исправительно-трудового кодекса (самого кодекса в нашем распоряжении нет): «На свободу с чистой совестью», «Повинную голову меч не сечёт», «В человеке всё должно быть прекрасно» и так далее»
Условия, описанные в мемуарах, были крайне мучительны для заключённых. У женщин порой не было даже воды, и приходилось прятать в рукаве кружку чая после еды, чтобы хотя им бы умыться. Как издевательства звучали пропагандистские беседы о женской гигиене…
В нашем мире всё переменчиво, всё текуче. Наши сограждане пережили сталинский террор, войну, тяжёлые конвульсии перестройки. С тех пор во многом жизнь пошла на поправку, хотя мы все любим иногда поругать правительство, начальство, полицию и олигархов. К сожалению, мы не всегда замечаем перелома в лучшую сторону, мы либо уходим с головой в прошлое, или опасаемся катастроф будущего. А в настоящем, — обширные поля, на них сотни несотворенных дел, на которые мы способны. А ведь есть люди, которые трудятся на благо ближнего. Даже в исправительной системе можно сделать многое. Вот, например, недавние новости:
«В исправительной колонии ИК-10 в селе Горное прошел конкурс красоты и талантов для осуждённых женщин «Мисс Весна-2020», сообщает РИА VladNews. В формате «Шедевры мировой живописи» участницы на конкурсах «дефиле», «визитная карточка» и театральных мини-постановках представили «ожившие» образы известных женщин из разных эпох, изображенных на картинах знаменитых художников мира»
Это именно та колония, где содержалась под стражей Татьяна Щипкова. Там, где ещё в 80-х годах не было элементарных условий жизни, где сложно было даже помыться, а на плацу не помещалась даже треть заключённых, сейчас проводятся конкурсы красоты! Вы скажете, — зачем так нянчиться с преступниками? А вы не задумывались, что за решёткой может оказаться любой из нас, — если не за преступление, то по ошибке?
Сейчас общество особенно жадно прислушивается к новостям. Как только возникает повод, — сотни журналистов слетаются как вороны. Каждый день звучат сообщения о том, кто кого убил, где кто кого пытал, или мучал…
Свобода слова, — благо. Зачастую, даже страх перед смелым словом сдерживает нарушителей. В годы репрессий такой свободы не было. Однако, сейчас о плохом говорят охотно, а о хорошем принято молчать. Люди клюют на всё шокирующее и страшное. И кажется всем, что всюду только грязь…
Сколько сил было потрачено на критику исправительных учреждений! Конечно, сейчас картина меняется, условия содержания, сами сотрудники изоляторов и лагерей становятся мягче. В тюрьмы вернулась Церковь с миссией утешения и ходатайства. К преступникам начинают относиться гуманно, как к людям, а не диким зверям…
Однако обыватели одинаково агрессивно относятся как к сидельцам, так и к тюремщикам. А в наше время всё-таки хочется слышать всю правду. Ведь со времён Татьяны Щипковой многое поменялось…
Дай Бог, чтобы наш поезд, наша страна, не сорвалась опять в пропасть раздоров и репрессий! Чтобы люди продолжали меняться, чтобы слова «милосердие» и «гуманность» не были пустым звуком…
А поезд, наш русский поезд, он повидал всякое.… И войны, и эпидемии, и террор. Наше дело беречь его, а то худо может стать всем…
Сергей Кобелев
http://helpprison.ru/2020/03/26/esli-kazhdyj-den-eto-poezd-tatyana-shhipkova-i-eyo-tyuremnyj-interer/
