На́ция (от лат. natio — племя, народ) — социально-экономическая, культурно-политическая и духовная общность людей, фаза развития этноса (по ступеням: род – племя – народность – народ – нация), в которой данный конкретный этнос обретает суверенитет и создает собственную полноценную государственность. Может рассматриваться как форма этнической жизни индустриальной эпохи.
Н. является ключевым понятием для понимания концепта империи. Под титульной Н. понимается Н., основавшая и организовавшая империю, представители которой составляют имперскую элиту и язык которой является государственным языком империи. Подвластные н.-и считаются менее развитыми, имеющими меньше прав на самостоятельное существование, и нередко низводятся на роль Э., то есть этнокультурного образования, не созревшего до создания своего государства, и поэтому исторически обреченные входить в состав империи на правах покоренных, второстепенных народов. С другой стороны, лозунг о «праве Н.-й на самоопределение», борьба за национальную независимость, суверенитет являются неотъемлемой страницей истории любой империи и нередко — главным фактором ее распада.
В то же время, в науке понятия и этноса, и Н., и их соотношения остаются предметом дискуссий. В чем принципиальное отличие Н. от этноса — нация полиэтнична. Она может быть этнически однородной (напр., исландцы), но это — редкое явление. Обычно Н. строится на базе большого количества этносов, которых свела вместе историческая судьба. Полиэтничны, например, швейцарская, французская, вьетнамская нации, а американцы вообще не имеют никакого ярко выраженного этнического лица.
Н. не обязательно должна иметь общность территории — должна быть некая территория, которая связывается с понятием родины, отчизны (для всей нации), но диаспоры и анклавы различных наций рассеяны сегодня по всему миру. Н. не обязательно должна иметь уникальность языка — В Швейцарии единая Н. пользуется четырьмя языками: немецким (65 % населения), французским (18,4 %), итальянским (9,8 %), и ретороманским (0,8 %). В Германии существует множество местных диалектов, сильно отличающихся от нормативного немецкого. Язык, отличая англичан от французов, не отделяет их от американцев, англо-канадцев, англо-австралийцев, англо-новозеландцев. Отличая испанцев, скажем, от шведов, язык не отграничивает их от мексиканцев, кубинцев, чилийцев, аргентинцев. На немецком языке говорят не только немцы, но также австрийцы и германо-швейцарцы. На французском языке, кроме французов, говорят валлоны, франко-швейцарцы и франко-канадцы. На одном языке говорят сербы, хорваты, черногорцы и боснийцы. Нет американского языка, но существует американская культура. Нет аргентинского языка, но существует аргентинская культура.
Принципиальным моментом, отличающим Н. от этноса, является неразрывная связь Н. с государством. Н. либо имеет свое государство, либо мечтает о нем и ведет национально-освободительную борьбу, чтобы его обрести. Поэтому большинство ученых считает Н.-и явлением нового времени, и связывает их возникновение со строительством европейских буржуазных государств.
Относительно происхождения Н. существуют два теоретических направления — примордиализм и конструктивизм.
Примордиализм — теория, согласно которой нации образуются в древности, как явления природы, имеют прежде всего биологические, лингвистические и этнографические характеристики. Национальные черты передаются по наследству. «Кровь и почва» — вот что определяет нацию.
При этом есть примордиализм социобиологический — человек, рожденный русским, всегда будет русским, где бы ни жил. В своей радикальной форме примордиализм трактует этносы как «биосоциальное явление, соединяющее естественную природу с обществом». При этом указывают на тот факт, что общности, из которых возникают этносы: род и племя – представляли собой «расширенные семьи», продукт развития кровнородственных связей. Отсюда следовало, что этносы — кровнородственное сообщество, и потому соединяющие его связи имеют биологическую природу. Например, Петер ван ден Берге, современный немецкий ученый, фактически сводит этничность к генам. По его теории этническая группа обречена на воспроизводство в своем поведении и мышлении тех образцов, которые заложены в генотипе ее членов.
Существует более мягкий эволюционно-исторический примордиализм — что этносы могут образовываться разными, не всегда нам ясными путями, но сформировавшись, они создают особую культуру — и человек, рожденный в этой культуре, навсегда и в любой среде будет ее носителем. Представители эволюционно-исторического направления в примордиализме рассматривают этнос скорее как общность, в которой взаимная привязанность достигается воздействием социальных условий, а не ходом биологического развития, но закрепляется жёстко. Один из основателей этого направления, Э. Смит, определяет этнос как «общность людей, имеющих имя, разделяющую мифы о предках, имеющую совместную историю и культуру, ассоциированную со специфической территорией, и обладающую чувством солидарности». Изначальной данностью сторонники этого направления считают не кровь, а запечатленные в младенчестве культурные структуры. К.Янг пишет: «Человеческие существа рождаются как несформировавшиеся до конца животные, реализующие себя через создаваемую ими культуру, которая и начинает играть роль примордиальной «данности» в общественной жизни». Р. Барт усматривает суть самосознания в наборе ключевых значений, символов и основных ценностных ориентаций, через которые данная группа осознает свое отличие от «других»; граница — это ядро сознания. Для Кейеса примордиальные корни этничности «берут начало из интерпретации своего происхождения в контексте культуры»
Примордиализм как научная теория возник в середине ХIХ века под влиянием работ Э. Дюркгейма о групповой солидарности. Его возникновение было тесно связано с развитием прикладной этнологии и антропологии, востребованных прежде всего в связи с развитием колониализма — ХIХ век, это век колониальных европейских империй, и народами империй надо было как-то управлять. И европейцы пытались поставить это на научную основу. Как говорил один из основателей английской антропологии А. Радклифф-Браун, прежде чем пытаться реформировать общество колоний, надо его изучить.
Власти США уже в 1860 г. привлекали антропологов к решению задач по управлению индейскими сообществами. Но систематически стали использовать антропологов англичане. С 1908 г. английские антропологи активно работали в Нигерии, затем в Судане по заказу колониальных властей были проведены первые этнографические исследования. В некоторых колониях была введена официальная должность правительственного антрополога. В период между Первой и Второй мировыми войнами значительное число антропологов служили в МИДе и Министерстве по делам колоний Англии. С 50-х годов специалистов по антропологии и этнологии стали активно привлекать правительство и спецслужбы США для прикладных исследований в Латинской Америке, а также в разработках, связанных с войной во Вьетнаме.
Развитие этнологии было сопряжено с острыми идеологическими проблемами и сопровождалось конфликтами. Так, в 1863 г. произошел раскол Лондонского этнологического общества в связи с расовой проблемой, обострившейся в ходе гражданской войны в США. Организатор раскола и создатель нового Антропологического общества Дж. Хант опубликовал статью «Место негра в природе», в которой представлял африканцев как отличный от европейцев вид. Это был программный манифест биологизаторства в этнологии.
Примордиализм возник при изучении этнических конфликтов, эмоциональный заряд и иррациональная ярость которых не находили удовлетворительного объяснения в европейской социологии и представлялись чем-то инстинктивным, «природным», предписанным генетическими структурами народов, многие тысячелетия пребывавших в доисторическом состоянии. Также большое влияние на него оказала эволюционная теория Ч. Дарвина и теория естественного отбора Мальтуса. Примордиализм (особенно его социобиологическое направление) был тесно связан с расовыми теориями, которые находили поддержку в культурных установках иудаизма и христианства. С.Н. Булгаков видит в «мифе крови» отзвуки ветхозаветных представлений об этничности. Он пишет: «Субстратом расы, как многоединства, для расизма является кровь. Основное учение именно Ветхого Завета о том, что в крови душа животных (почему и возбраняется ее вкушение), в известном смысле созвучно идее расизма. Раса мыслится не просто как коллектив, но как некая биологическая сущность, имманентная роду».
Теория примордиализма во многом основана на научных представлениях о первобытности — о человеческом стаде, о кровном родстве как основе родовой общины, о племени, вырастающем из родовой общины и т.д. То есть в его основе лежит исходная посылка, что принципом объединения человеческих сообществ есть их объединение как более мелких единиц — семей, родов, племен, то есть исходной единицей оказываются группы, построенные по кровно-родственному принципу.
При этом главное в примордиализме то, что он придает этничности смысл онтологической сущности – всеобщей сущности бытия, сверхчувственной и сверхрациональной. Для него характерны изучение «национального духа», «души народа», «национальной идеи» и т.д. Характерен парадоксальный язык («Единственный внятный ответ на вопрос: «Кто такие русские?» — «Это русские. И этим все сказано»»). «Теоретик русского национализма» И.А. Сикорский (отец известного авиаконструктора) писал в 1895 г.: «Черты народного характера, его достоинства и недостатки передаются нисходящим поколениям: через тысячи лет в данной расе мы встречаем те же особенности народного характера».
Способом научного познания, которым пользуется примордиализм, является методологический эссенциализм (от лат. essentia – сущность) – метод, имеющий своей целью открытие истинной «природы вещей». В крайнем случае приверженцы примордиализма доходят до буквального овеществления этничности, считая ее материальной субстанцией, включенной в структуры генетического аппарата человека. Смысл сущностного подхода в том, что этничность понимается как вещь, как скрытая где-то в глубинах человеческого организма материальная эссенция (скрытая сущность).
Крупнейшими представителями примордиализма были К. Гирц (Geertz) и Э. Шилз (Shils). Сегодня лидером этого направления считается Энтони Смит.
Конструктивизм считает Н. искусственным образованием, порожденным прежде всего человеческим сознанием, воображением (Б. Андерсон: «нации — это воображаемые сообщества»). Суть конструктивизма в том, что национализм и националистическая политика государственных элит создает Н.-и, используя те или иные инструменты (стандартизированная система образования и школьных программ, сеть массовых коммуникаций, «печатный капитализм», пропаганда определенных лингвистических представлений, использование эмоциональных факторов и т.д.). Нет никаких «изначальных» и имманентных черт той или иной нации. Все они придуманы, сконструированы в сознании нации с помощью средств манипулирования этим сознанием. Н. — явление искусственное, порожденное идеологиями нового времени.
В основе конструктивизма лежит представление, что природа «национальных», «протонациональных» и «этнических» идентичностей есть дискурсивная природа. Понятие дискурса было введено в науку Мишелем Фуко. Существует множество определений дискурса, суть которых в общем виде можно выразить следующим образом: это система представлений, оформленная в виде знаковой (как правило, вербальной) модели, в которой отражены культурные, идеологические, этические и эстетические ценности, понятия, нормы и конвенции социума на определенном этапе развития. Это отложившийся и закрепившийся в языке способ упорядочения действительности, способ видения мира, выражаемый в самых разнообразных, не только вербальных, практиках, а следовательно, не только отражающий мир, но и его проектирующий и сотворяющий. Иначе говоря, понятие «дискурс» включает в себя общественно принятые способы видения и интерпретирования окружающего мира и вытекающими из именно такого видения действия людей и институциональные формы организации общества.
Представителями конструтивизма сегодня являются ученые Эрнст Геллнер, Эрих Хобсбаум, Бенедикт Андерсон, Джон Брейи.
Какой подход более верен?
Сложность тут в том, что аргументы есть и у той, и у другой концепции. С одной стороны, дискурсивность национального очевидна, и отрицать ее невозможно. Очевидно также и то, что национальное может моделироваться с помощью определенной политики, то есть нацию, действительно, можно сконструировать, создать, выдумать — и мы видели этот процесс в истории. Особенно много подобных примеров в ХIХ-ХХ вв., когда на обломках европейских империй стремительно создавались Н.-и, о которых как о Н.-ях никто раньше и не слышал. На примерах бывших союзных республик после распада СССР мы видим, что процесс нациестроительства в них организован сверху, и политика государства направления на моделирование, воспитание Н.-и. Популярный в ХIХ в. взгляд, что нации — это некие «спящие красавицы», которые разбудили в ХIХ в. «будители», и наступила «весна народов», крах европейских империй — наивен.
С другой стороны, национальные дискурсы — явление нового времени. Если мы признаем это, то возникает вопрос: а раньше — что было? Что, до Петра I — это еще НЕ русские, а с Петра — русские? Но, помимо противоречию здравого смысла, это противоречит всему накопленному нами историческому багажу, знаниям о прошлом. Если Н. — явление нового времени, а когда именно возникает национальное самосознание? Что его заменяло до ХVIII-ХIХ вв.?
На сей счет существует два подхода. Один — ступенчатый. Ученые различают этносоциальные группы по уровням развития: род – племя — народность — нация. Но здесь проблема — где грани между ними? Как одно переходит в другое? Как отличать этнос, протонацию, нацию?
Второй подход — концепция средневековых Н.-й. Ее смысл в том, что Н.-и образуются еще в средневековье — они, бесспорно, отличаются от Н.-й нового времени, но их природа точно также дискурсивна. И они точно также моделируемы. Просто содержание дискурсов другое, в большей степени зависимо от религиозных дискурсов. Скажем, как считает московский ученый М. В. Дмитриев, понятие «русский» было полностью тождественно понятию «православный». Крещеный татарин становился русским. Византийцы считались «русскими» по вере, «греческая вера» была «русской». С концепцией М. В. Дмитриева выразили свое несогласие многие исследователи, так как она не учитывает факторы языка и этнокультурных различий, и гипертрофирует роль религиозного фактора. Определенное рациональное зерно здесь есть, так как, по Б. Андерсону, нации и национализм появляются как раз тогда, когда светское мировоззрение приходит на смену религиозному, и отмирает династическое государство. То есть национализм (см.) как крайняя форма выражения идеологии нации в каком-то смысле приходит на смену религиозному сознанию, а значит, родственен с ним. Но это не означает, что в средневековье этнонациональные дискусрсы всегда и во всем тождественны религиозным.
Из последних концептуальных разработок в данной сфере надо назвать венскую школу исторической этнографии. В центре внимания ее представителей — «стратегии различения» (strategies of distinction, термин заимствован из работ П. Бурдье). Речь идет о дискурсах этнической дифференциации, выработанных европейской средневековой культурой. Они формировались в процессе политической интеграции или дезинтеграции отдельных территорий и эволюции институтов власти, способов ее легитимации. Собственно говоря, эта этническая дифференциация рассматривается в тесной связи с процессами, механизмами и идеологиями политического строительства и социальной консолидации средневековоых обществ. Сущность научного поиска описывается следующим образом: «В центре анализа — то, как шла борьба за придание того или иного смысла общественным институтам, за интерпретацию наличных слов и понятий и за то, как регулировать и направлять развитие этих институтов через манипулирование приписанными им смыслами… В частности, и представления об этнических различиях воспринимались как, так сказать, онтологические различия лишь тогда, когда появлялись группы людей, считавшие эти различия существенными. В этой «борьбе за смыслы» решающую роль играло понимание прошлого, memoria, и в соответствующих исследованиях венской школы показано, какую роль интерпретация прошлого играла в легитимизации власти и, соответственно, в формировании представлений о коллективной идентичности и самой этой идентичности отдельных европейских социумов.
Поэтому главные усилия исследователей «венской школы» сосредоточены на изучении источников, которые позволяют судить, как сложились и в чем выразились языки и системы представлений, описывающие «этнические различия» в раннесредневековой Европе и наделяющие эти различия определенным этнически-дифференцирующим смыслом».
Крупнейшими представителями венской школы исторической этнографии школы являются Г. Вольфрам, В. Поль, Я. Вуд и др.
Литература: Wenskus R. Stammesbildung und Verfassung. Das Werden der frühmittelalterlichen gentes. Köln-Graz: Böhlau, 1961; Smith A. The Ethnic Origins of Nations London: Basil, 1986; Wolfram H. Die Goten. Von den Anfängen bis zur Mitte des sechsten Jahrhunderts. Entwurf einer historischen Ethnographie. München, 1990; Геллнер Э. Нации и национализм. М., 1991; Brubaker R. Nationalism Reframed: Nationhood and the National Question in the New Europe. Cambridge 1996; Canovan M. Nationhood and Political Theory. Cheltenham, 1996; Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 г. СПб., 1998; Grenze und Differenz im fruhen Mittelalter / Hrsg von W. Pohl und H. Reimitz. Wien, 2000; Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М., 2001; Geary P. The Myth of Nations: The Medieval Origins of Europe. Princeton, 2002; Handbook of Nations and Nationalism / Ed. by . Gerard Delanty and Krishan Kumar. London, 2005.
А. И. Филюшкин
