«Два чувства дивно близки нам
В них обретает сердце пищу
Любовь к родному пепелищу
Любовь к отеческим гробам».
А.С. Пушкин
Для успешного функционирования общества в любой исторический период времени необходимы сильное государство, стабильное социальное устройство, развитие экономики. Но еще важнее всех этих необходимых условий - социокультурная матрица – совокупность духовно-нравственных принципов и культурных традиций нации, которая определяет облик государства и общества и позволяет воспроизводить его основные параметры в случае кризисов, развала экономики или социального взрыва.
Человечество смогло изобрести пока только два вида социокультурных матриц – это религия и идеология. Часто эти матрицы переплетаются, как например, это было в советском проекте. Потому что возрождение государства в его традиционной основе, пускай и в другой исторической форме, это возрождение на основе социокультурной матрицы. Не бездумное копирование чуждого национальному сознанию западного опыта, как это происходит у нас, а именно восстановление исторических традиций. Значение исторических традиций для возрождения государства рассмотрим на примере модернизации русской социокультурной матрицы в советскую.
Сразу после Великой Октябрьской социалистической революции в России были представлены две социокультурные матрицы – православная религия и марксизм. И здесь нужно напомнить, что марксизм был теоретической, до того времени не имевшей практической проверки, социокультурной матрицей, в лучшем случае, для нескольких десятков тысяч человек – партии большевиков. Тогда как православная религия была социокультурной матрицей для большинства населения, 85% которого - крестьяне. На первом этапе развития советского проекта, в течение двадцатых годов, марксисты начали массированную кампанию по уничтожению православной религии.
Николай Бердяев писал: «Ненависть русских коммунистов к христианству заключает в себе противоречие, которого не в состоянии заметить те, чье сознание подавлено коммунистической доктриной. Лучший тип коммуниста, человека, целиком захваченного служением идее, способного на огромные жертвы и на бескорыстный энтузиазм, возможен только вследствие христианского воспитания человеческих душ, вследствие переработки натурального человека христианским духом. Результаты этого христианского влияния на человеческие души, чисто незримого и надземного, остаются и тогда, когда в своем сознании люди отказались от христианства и даже стали его врагами. Если допустить, что антирелигиозная пропаганда окончательно истребит следы христианства в душах русских людей, если она уничтожит всякое религиозное чувство, то осуществление коммунизма сделается невозможным, ибо никто не пожелает нести жертвы, никто не будет уже понимать жизни как служение сверхличной цели, и окончательно победит тип шкурника, думающего только о своих интересах».
В 1928 году в Советском Союзе началась реализация первого пятилетнего плана социально-экономического развития. За неполных три пятилетки в стране было построено 364 новых города, сооружено и введено в действие 9 тысяч крупных предприятий. В конце 30-х годов по объемам промышленного производства Советский Союз вышел на 1-е место в Европе и 2-е место в мире после США и стал одной из 3-4 стран, способных производить любой вид промышленной продукции, доступной в данное время человечеству. Темпы роста промышленного производства к 1938 году по отношению к 1913 году составили в сравнении: во Франции – 93,2%, в Англии – 113,3%, в США – 120%, в Германии – 131,6%, в СССР – 908,8%. Это были фантастические темпы, СССР стремительно превращался в мирового лидера промышленного производства. Если бы не война, то к 1942 году, году окончания третьей пятилетки, СССР стал бы вторым государством в мире по уровню социально-экономического развития.
Когда мы вспоминаем историю первых советских пятилеток и фантастических темпов роста промышленного производства, то как-то в стороне остается главный вопрос – на основе чего сказка становилась былью? Неужели на основе насилия, принудительного труда строились заводы, фабрики, новые города? И как можно добиться массового энтузиазма строителей первых пятилеток с помощью насилия? А то, что энтузиазм был массовым не вызывает никаких сомнений.
Уже в середине двадцатых годов прошлого века, для руководства страны стало окончательно ясно, что главная идея К. Маркса, без которой, по его мнению, невозможно построение социализма – мировая революция – утопия. Что делать? Ждать мировой революции или вести армию в Европу и насаждать мировую революцию? А если строить социализм, то на основе каких идей, ведь у Маркса и Энгельса ничего конкретного на этот счет не было? И наконец, главный вопрос – как построить новое социалистическое общество, если идеология марксизма для большинства населения не только не известна, но и вряд ли будет приемлема? Кто поверит, что русский мужик, с его вековым христианским мировоззрением проникнется идеями мировой революции, отмирания наций и государства, отказа от семьи, обобществлением всего и вся? И эти марксистские догмы смогут мобилизовать русского мужика с православным самосознанием на строительство светлого будущего? Тем более, что в период военного коммунизма Гражданской войны стало ясно, что многие марксистские догмы показали свою полную несостоятельность, например, идея коммун полностью провалилась.
После долгих и тяжелых дискуссий с оппозицией сталинская группа отказывается от мировой революции и выходит на новое понимание стратегии построения социализма в СССР. К марксизму этот путь не имел ни малейшего отношения, но на протяжении всей советской эпохи прикрывался марксистской фразеологий. Именно фразеологией, потому что назвать разработки советских обществоведов идеологией, значит перестать дружить с головой. Вот что писал А.А. Зиновьев по этому поводу: «Официально считалось, что советская идеология была марксизмом-ленинизмом. Это верно в том смысле, что марксизм и ленинизм послужили основой и исторически исходным материалом для нее, а также образцом для подражания. Но неверно сводить ее к марксизму-ленинизму. Она сложилась после Революции 1917 года. В разработке ее приняли участие тысячи советских людей, включая Сталина и его соратников. В нее вошла лишь часть идей и текстов марксизма XIX века, причем в основательно переработанном виде. Даже из сочинений Ленина в нее вошло не все буквально в том виде, как оно возникло в свое время. Ленинизм вообще вошел в нее в значительной мере в сталинском изложении». Поэтому утверждать, что советский проект – это воплощение марксизма-ленинизма, значит не понимать сути советского проекта.
Для тех, кто не знает или забыл напомним, что развитие марксизма-ленинизма в советское время шло не от фактов к теориям, как и полагается в науке, а от теории к фактам. Работы Маркса, Энгельса и Ленина было категорически запрещено критиковать. Любые изменения в обществе должны были иметь начальное марксистско-ленинское теоретическое обоснование. Если такого обоснования не было, значит в практике реальной жизни такого быть не могло. Это был чистый догматизм и начетничество, который привел коммунистическую идеологию в состояние тяжелого кризиса. К началу 70-х годов XX века общество уже давно ушло вперед, а его измерение все еще осуществлялось по работам Маркса и Ленина, написанным в эпоху капитализма середины XIX, начала XX веков. Не случайно поэтому Ю.В. Антропов заявил, что мы не знаем общества, в котором живем.
Так вот, суть нового понимания сталинским руководством стратегии построения социализма, заключалась в том, что построение социализма возможно только и исключительно на основе восстановления исторических духовно-нравственных традиций. Нельзя построить новое общество, ломая через колено историческое сознание людей. Христианские духовные ценности, которые доминировали в то время в сознании большинства людей, могли стать источником массового энтузиазма индустриализации и коллективизации, при условии, что социальная справедливость, которую большевики намерены были воплотить в жизнь, будет сопровождаться конкретными делами, направленными на проявление любви к ближнему. Напомним, что в годы первых пятилеток строились не просто заводы, а заводы как социально-производственные комплексы. В эти комплексы входили – школы, стадионы, клубы, больницы, библиотеки, кинотеатры, детские сады. И простые люди увидели, что социальная справедливость у большевиков – это не пустые слова, а реальные дела, повышающие жизненный уровень народа.
Эти дела и стали критерием истины для многих, но не только они. Возникла серьезная политическая проблема – как совместить идеологию марксизма и христианские духовные ценности, тем более, что советская власть официально была властью воинствующих атеистов? И руководство страны нашло решения для этой проблемы. Эти решения и составили основу советской модернизации для русской социокультурной матрицы.
Во-первых, с начала 30-х годов начинается работа над восстановлением единой исторической памяти народа, марксизм отходит на второй план. В 1934–1937 годах прошел конкурс на составление лучшего учебника по истории СССР. В ходе его отразилось столкновение национально-русской и антирусской космополитической позиций. В проекте учебника, подготовленного группой И.И. Минца, на основе концепции Покровского, все события делились на революционные и контрреволюционные. Контрреволюционными были представлены русские патриоты, например Минин и Пожарский. Воссоединение Малороссии с Россией объявлялось порабощением «украинского народа», а Богдан Хмельницкий трактовался как реакционер и предатель. Все цари объявлялись бездарными, власть антинародной, а все антирусские проявления – борьбой с деспотизмом и великодержавным шовинизмом. По Покровскому Петр I, в основном, отличался сильным пьянством и развратом, а умер от сифилиса; пересказывать все то, что Покровский писал о Екатерине II просто неудобно. Покровский определял историю как «политику, опрокинутую в прошлое».
Сталин, внимательно следивший за конкурсом, сумел дать достойный отпор антирусским выпадам Минца и его команды. Утвержденный летом 1937 года учебник истории СССР А. Шестакова рассматривал советский период в преемственной связи с общим развитием российской государственности. Таким образом, исторические традиции получили свое признание советской властью, социокультурная матрица русской цивилизации получила дальнейшее развитие.
В школы начали возвращать традиции русской литературы. Пушкин, Толстой, Чехов – становятся воспитателями народа. Никогда еще влияние Пушкина в России не было столь широким. Народ впервые нашел своего поэта. Через него он открывает собственную свою историю. Он перестает чувствовать себя голым зачинателем новой жизни, будущее связывается с прошлым. И победа в войне, и первостепенные достижения в научно-техническом развитии были обусловлены преодолением отрицания исторической России с ее «проклятым прошлым», преодолением, начавшимся в середине 1930-х годов и продолженным в послевоенное время.
Во-вторых, наряду с формированием единой исторической памяти в школах, руководство страны приняло ряд решений о восстановлении единой исторической памяти и патриотизма у широких слоев населения. Государственные книжные издательства и государственные кинофабрики распространяли произведения, посвященные Ледовому побоищу и Александру Невскому, Куликовской битве и Дмитрию Донскому, освободительной борьбе 1612 года, Кузьме Минину и Дмитрию Пожарскому, Полтавской битве и Петру Первому, Александру Суворову и его походам, Федору Ушакову и выигранным им морским сражениям, Бородинской битве и Михаилу Кутузову, обороне Севастополя и Павлу Нахимову, Брусиловскому прорыву. Вся страна восхищенно воспринимала апофеозные кинопоэмы «Петр Первый» (1937), «Александр Невский» (1938), «Минин и Пожарский» (1939), «Суворов» (1940).
Произведения Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Некрасова, Толстого, Гончарова, Салтыкова-Щедрина, Тургенева, Чехова и других выдающихся писателей России издавались тиражами, невиданными до 1917 года. Пьесы Островского и других дореволюционных драматургов ставились на сценах многочисленных советских театров и транслировались по радио. Многие из них экранизировались
В советских музыкальных театрах, консерваториях в филармониях, а также по радио постоянно звучали произведения Глинки, Мусоргского, Римского-Корсакова, Даргомыжского, Рахманинова, Чайковского и других русских композиторов, творивших до революции. Картины дореволюционных художников России, таких как Репин, Суриков, Васнецов, Шишкин, Левитан, Верещагин, Серов, копировались и воспроизводились в печати, широко распространяясь по стране. Имена великих русских ученых, таких как Ломоносов, Лобачевский, Ковалевский, Лебедев, Менделеев, Павлов, Сеченов, были окружены почетом и уважением. Их имена присваивались учреждениям науки, культуры и образования. Юбилеи этих людей широко отмечались в стране, в их честь выпускали почтовые марки.
В это время начинается массовое издание книг современных патриотических писателей таких, как Михаил Булгаков, Иван Катаев, Леонид Леонов, Михаил Пришвин, Алексей Толстой, Вячеслав Шишков, Михаил Шолохов и многих других. За этими писателями стояла целая армия читателей, в той или иной мере разделявших их убеждения. Эти писатели вели упорную духовную борьбу за Россию, и совершенно ясно, что поворот середины 1930-х годов был подготовлен и их усилиями. Что было главное в произведениях культуры, которые предлагались широкой аудитории? Главными были духовные ценности христианской русской культуры.
Возрождаются русская песня и музыка. В противовес «агитмузыке» 20-х годов русские песенники и композиторы этого периода берут за основу национальные песенные традиции ¾ народные великорусские и малорусские песни, фольклор, частушки. С середины 30-х годов широко распространяются массовые народные песни. В создании этих песен велика роль Краснознаменного ансамбля песни и пляски Советской Армии, с которым связана творческая деятельность А. Александрова, Русского народного хора имени Пятницкого и звукового кино.
Эпоха рождает новую плеяду поэтов-песенников ¾ В. Лебедева-Кумача (особенно «Песня о Родине», «Марш веселых ребят»), М. Исаковского, А. Суркова. Легкий и светлый колорит многих песен этой эпохи, по сравнению с песнями предшествующего периода, представляли собой новый мелодический сплав ¾ наряду с крестьянским песнетворчеством ¾ городской фольклор и бытовой лирический романс, наряду со старой солдатской песней, ¾ влияние оперетты и эстрады. В 30-е годы широко раскрылся талант таких выдающихся русских певцов, как И.С. Козловский и С.Я. Лемешев.
В-третьих, сталинское руководство начало осознавать, что сохранить исторические традиции без христианских духовных ценностей, а значит и без Православной Церкви невозможно. Потому что в основе всех достижений русской истории – православный дух. Если уберем дух, потеряем смыслы достижений. Поэтому выступая в ноябре 1936 года с докладом «О проекте Конституции Союза ССР» на Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов, Сталин особо остановился на вопросах об отношении к верующим, рассматривая и анализируя поступившие к разработчикам Основного Закона поправки: «Далее идет поправка к статье 124-й проекта Конституции, требующая ее изменения в том направлении, чтобы запретить отправление религиозных обрядов. Я думаю, что эту поправку следует отвергнуть, как не соответствующую духу нашей Конституции».
Смена курса по отношению к верующим произошла и по линии возможности их вступления в число членов ВЛКСМ. В своем выступлении на заседании бюро ЦК ВЛКСМ 8 марта 1937 года руководитель комсомола Косарев сказал: «Нужно поговорить и о комсомольцах-верующих. Я не предлагаю давать директиву о приеме в комсомол тех; кто верует, но я не против того, чтобы не отказывать в этом деле … Из числа женской молодежи можно, по-моему, принимать иногда. Из чего я исхожу? Из того, что нам говорил товарищ Сталин, что ВЛКСМ терпеливо разъясняет вред суеверий и предрассудков. У нас как этот пункт был сформулирован? А товарищ Сталин все это перечеркнул и сказал ¾ «терпеливо разъяснять молодежи…». Я боюсь, мы недооцениваем всей силы религиозных организаций».
Георгий Федотов писал в 1936 году: «Россия, несомненно, возрождается материально, технически, культурно. Школы подтянулись и дисциплинировались. Нет, с этой стороны русскому народу не грозит гибель, строится, правда, очень элементарное, но уже нравственное воспитание. Порядок, аккуратность, выполнения долга, уважение к старшим, мораль обязанностей, а не прав – таково содержание нового послереволюционного нравственного кодекса».
Нравственный кодекс, который стал основой советской социокультурной матрицы, вот главное условие успехов в индустриализации, коллективизации и культурной революции. Нравственный кодекс, в основе которого единая история русского государства, восстановление в массовом сознании исторических героев и главное – духовных и культурных ценностей исторической России. Теперь уже люди стали понимать, что СССР является преемником всего того лучшего, что было в русской истории, что совесть и справедливость не потеряны и не заменены на революционную необходимость.
И это была победа православного духа над материализмом марксизма, которая в конечном итоге обеспечит Победу в Великой Отечественной войне и быстрое восстановление народного хозяйства после нее. Русская социокультурная матрица развивалась и после смерти Сталина, но догматическое отношение руководства коммунистической партии к марксизму, в конечном итоге, привело к крушению советского проекта.
Валерий Бухвалов, Dr.paed.
